Редьярд Киплинг - Книги джунглей

Пару раз в 90е и 2000е гг. в России выходили красочные, богато иллюстрированные детские издания первой «Книги джунглей». В этих книгах имелись и сказки, и стихи, и интересные цветные иллюстрации, но почему-то оба раза была опубликована только первая книга без продолжения.

Первые полные издания «Книг джунглей», включавшие все сказки и все стихи, появились в начале 90х. Эти издания представляли собой компиляцию из разных переводов, как издававшихся ранее, так и впервые публикуемых. Одно из таких изданий остаётся для меня любимым бумажным изданием «Книг джунглей» на русском языке — оно вышло в 1992г. в Санкт-Петербурге в Издательстве «Северо-Запад» под названием «Книги Джунглей». К сожалению, таких изданий было мало: мне известно всего четыре (включая издания начала 90х), последнее из которых вышло в издательстве «Амфора» в 2010г. Сегодня, в 2016г., купить их можно разве что в букинистическом отделе.

Как я написала в приложении «Б», уже первые переводчики «Книг джунглей» на русский язык сделали Багиру самкой, хотя в оригинальном английском тексте Багира — пантера-самец. Произошло это потому, что, в отличие от гендерно нейтрального английского «panther», русское слово «пантера» имеет женский грамматический род. И в дореволюционные, и в советские времена подобные замены, происходящие вследствие грамматических особенностей русского языка и его отличий от языка оригинала, считались нормой, особенно в детской литературе (например, можно вспомнить, что Сова из «Винни-пуха» — на самом деле филин). Правда, бывает и так, что переводчики считают гендерную принадлежность героя важной для повествования, и предпочитают подобрать вместо «неподходящего» слова какой-нибудь синоним. В случае с Багирой вместо слова «пантера» можно было бы употребить словосочетание «чёрный леопард», ведь с точки зрения биологической систематики пантера — это не отдельный вид, а только представитель вида леопардов либо ягуаров, имеющий редкую врождённую особенность: его шерсть имеет не пятнистую жёлто-чёрную, как у обычных ягуаров и леопардов, а сплошную чёрную окраску (бывают пантеры с трудноразличимыми чёрными пятнами на шоколадно-коричневом фоне). Чёрный окрас шерсти (меланизм) происходит из-за генной мутации (есть миф, что она связана с полом и леопарды-меланисты могут быть только самками, но это не так). К счастью или к несчастью, в русской культуре восприятие Багиры как самки (даже, я бы сказала, суперженственной самки) настолько устоялось, что ни один переводчик до сих пор так и не решился нарушить эту старую традицию. На сегодняшний день переводы, где Багира снова стал бы самцом, мне неизвестны.

Нельзя не отметить, что изменение гендерной природы Багиры привело к сильнейшей трансформации восприятия этого образа читателем. Вот как пишет об этом Мария Елифёрова в статье для журнала «Вопросы литературы»:

«В оригинале образ Багиры совершенно однозначен — это герой-воин, снабженный ореолом романтического восточного колорита. Он противопоставлен Шер-Хану как благородный герой разбойнику. В модель поведения аристократичного джигита вписываются и его инициатива примирения враждующих сторон с помощью выкупа за Маугли, и его ретроспективно рассказанная история о пленении и побеге (последнее — топос ориенталистской литературы). Отношения Багиры и Маугли в оригинале — это отношения мужской дружбы, а вовсе не материнства/сыновства. Превращение Багиры в самку делает ясный и прозрачный киплинговский сюжет затруднительным для понимания: зачем, например, удвоение материнской опеки — разве Волчица не справляется с обязанностями по воспитанию Маугли? Затуманивается истинная природа отношений между Багирой и Шер-Ханом (герой — антигерой). Наконец, при такой трактовке образа Багиры выпадает целый ряд фрагментов из новеллы “Весенний бег”, с которыми переводчица просто не в состоянии справиться.

Речь идет об одном из самых прекрасных в мировой литературе лирических изображений пробуждения юношеской сексуальности. В переводе Н. Дарузес от этих частей текста остаются только неясные намеки. Можно, конечно, предположить, что здесь сыграла свою роль советская цензура, — хотя и удивительно, что текст, вполне годившийся для викторианских подростков, мог быть сочтен неприемлемым для советских. Но, по крайней мере частично, причиной редактуры служит именно смена пола Багиры. В оригинале Багира готовится к свиданию с самкой, и смысл вопроса Маугли (к лицу ли Багире резвиться и кататься кверху лапами?) совершенно очевиден: Маугли обвиняет Багиру в недостаточно мужественном поведении. Маугли испытывает и мальчишескую ревность — оттого что Багира, прямо-таки в соответствии с песней о Стеньке Разине, “на бабу променял” боевую мужскую дружбу, и, сам себе еще не отдавая в этом отчета, — зависть, так как обнаруживается, что у Багиры есть что-то, чего нет у него. В переводе из диалога Маугли и Багиры трудно извлечь какой-либо внятный смысл, кроме того, что Маугли почему-то недоволен. Само развитие событий в результате выпадения нескольких важных фрагментов утратило в “Весеннем беге” стройность и логику, так как выпала смысловая ось всей новеллы: Маугли считает, что боевые друзья предали его, увлекшись чем-то, с его точки зрения, недостойным мужчин. Разумеется, при женском облике Багиры ревность Маугли меняет вектор, и вся психологическая драма приобретает непредусмотренные зоофильские тона — поэтому вполне понятна попытка Н. Дарузес свести к минимуму психологизм и эротизм Киплинга путем радикального сокращения текста.