Анатоль Франс - Господин Бержере в Париже

Язык персонажей «Современной истории» служит не только целям их характеристики. Нередко особенности языка непосредственно служат целям сатирической карикатуры. Когда в городе объявляется «ясновидящая» и начинает смущать умы обывателей своими безграмотными предсказаниями политических судеб Франции, якобы внушенными ей святой Радегундой, префект, естественно обеспокоенный этим, вступает в сделку с аббатом Гитрелем: аббат должен, действуя в церковных сферах, заставить замолчать неудобную для префекта «ясновидящую», а за это префект, действуя в административных сферах, обещает церковникам послабления по части налогов. Изображая это соглашение префекта-антиклерикала с аббатом, Франс комически противопоставляет грубый и деловой язык Вормс-Клавлена медоточивым речам Гитреля, чтобы еще резче подчеркнуть внутреннюю близость пройдохи-префекта и пройдохи-попа, великолепно понимающих друг друга, несмотря на столь различную манеру изъясниться.

В таком же сатирически разоблачительном плане играет Франс на языковых контрастах при передаче беседы между бароном де Бонмоном, добивающимся охотничьей «пуговицы» герцогов де Бресе (т. е. значка, дающего право участия в их охоте), и аббатом Гитрелем, добивающимся епископского посоха.

Стилизованный старофранцузский язык, на котором составлены иносказательные повествования профессора Бержере о «трублионах», конечно, не дань любви Анатоля Франса старине, его увлечению виртуозной языковой стилизацией,— нет, это дань памфлетному замыслу романа. Старинный стиль злободневных по всему своему содержанию этюдов Бержере придает комическую остроту этим пародиям на буржуазную демократию, на буржуазный «патриотизм» (хотя, надо признать, иной раз лишает их реалистической полновесности, свойственной другим страницам «Современной истории»).

Создатель «Современной истории», с такой зоркостью обнаруживший под цветами парламентского и газетного красноречия гниение всего социально-политического строя буржуазной республики, уже не мог, как это бывало с ним прежде, отводить душу в спокойных иронических комментариях к своему времени. В «Современной истории» Франс выступает как убежденный ненавистник капитализма, мобилизовавший для борьбы с ним все виды оружия, какими располагала его сатира.

Ясное понимание лживой природы буржуазной демократии, презрение к ее деятелям и нравам, отвращение к империализму не удержали, правда, Анатоля Франса от ошибок, иногда очень серьезных, в оценке некоторых событий и явлений французской и международной политической жизни на пороге XX века. Так, посвятив одну из глав «Современной истории» испано-американской войне 1898 года и отношению к ней со стороны французских роялистов, Франс злорадно наблюдает за этими сторонниками Испании в тот момент, когда они узнают, что Испания, хранительница старинных традиций, располагающая огромным флотом, осененная благословением католической церкви, потерпела поражение от Америки, страны свиноторговцев, людей без расы, без традиций, без военной выучки. Но, радуясь поражению старого колониального хищника, каким была Испания, Франс еще не понимает, что и победительница Америка — тоже колониальный хищник, да еще почище, более молодой и алчный: ведь именно испано-американская война 1898 года была первым большим выступлением американского империализма, начавшим новую, империалистическую полосу в истории США. Уже в этой войне проявила себя американская империалистическая агрессия, которая с таким бесстыдством обнаруживается в нынешние времена. В пору создания «Современной истории» Франс еще не понимал, что «помощь» жителям Кубы, восставшим против испанского угнетения, была для американских империалистов лишь предлогом для захвата вест-индских владений Испании и получения военно-морской и коммерческой базы на Тихом океане,— после мирного договора 1898 года Куба и Филиппинские острова фактически были присоединены к американским владениям, владениям «освободителей».

Через несколько лет, в «Острове пингвинов», Франс проявил уже гораздо большую зоркость в этом отношении и со всей резкостью поставил вопрос о неразрывной связи между так называемой «мирной» промышленностью Америки и военной агрессией. Когда один из героев «Острова пингвинов» старый ученый Обнюбиль отправляется в Новую Атлантиду (в которой можно без труда узнать Соединенные Штаты Америки), в полной уверенности, что там он не встретится с позорным и бессмысленным культом войны,— наивные ожидания ученого путешественника оказываются опрокинутыми: Обнюбиль с ужасом наблюдает, как правителями этой промышленной страны один за другим утверждаются все новые и новые проекты военных нападений. Один из местных жителей разъясняет Обнюбилю, что именно развитие промышленности требует непрекращающихся войн: «Ведь все это промышленные войны. В Третьей Зеландии мы перебили две трети населения, чтобы заставить оставшихся в живых покупать у нас дождевые зонты и помочи!» В «Современной истории» до такого ясного и трезвого понимания американского империализма Франс еще не дошел.