Исаак Ландауэр - Параметры поиска

И всё-таки ему здесь нравилось. Хорошо, спокойно, будто и впрямь далеко от суеты раскинувшегося за массивными воротами мира. «Ты не прав», – перед ним вдруг возникла долговязая трясущаяся фигура, одетая в громадных размеров чёрное пальто и широкие не по размеру брюки, если так можно было назвать нещадно застиранные, с вздувшимися коленками шаровары. Дряблая, жёлтого оттенка кожа лица выдавала любителя выпить, чаще без меры и что придётся, но поза – грудь вперёд и упёртые в бока руки, подсказывала, что себя лично этот клоун полагал существом чрезвычайно значительным. «Так нельзя смотреть», – хулитель не унимался, привлекая всё больше внимания, и Николай уже собрался, наплевав на приличия, отпихнуть навязчивого советчика, когда отделившаяся от общей группы старушка, едва слышно бормоча то ли проклятия, то извинения, поспешила увести оратора подальше от объекта раздражения. Тот не сопротивлялся, по-видимому, давно привыкнув к такого рода эффектным исчезновениям со сцены, но всё же успел напоследок погрозить кулаком. Симпатии публики, казалось, были на стороне обвинителя, и Николай, пожав непроизвольно плечами, отправился к выходу.

Улица встретила его ослепляющим солнечным светом, и он почувствовал знакомое ощущение тоски, когда выйдя из ночного клуба утром понимаешь, что веселью, как ни старайся, вскоре наступит конец. С таким настроением ехать домой не хотелось, он сел за руль и поехал колесить бесцельно по городу, надеясь, что езда отвлечёт его от грустных мыслей, а когда этого ожидаемо не произошло, остановился, вопреки привычке, у незнакомого ресторана с многообещающим названием «Гасиенда», чей латиноамериканский колорит, как вскоре обнаружилось, целиком исчерпывался названием. Хостес, будучи занята другими гостями, попросила официантку проводить его за столик и, громогласно поинтересовавшись «Этого?», та скомандовала ошеломлённому «радушием» клиенту: «Следуйте за мной». В будний день заведение не могло похвастаться и десятипроцентной заполненностью, однако Николаю предложили угловой, скорее похожий на большую табуретку столик и лишь после настоятельных увещеваний разрешили сесть на диван. «Для четверых», – заметила девушка так, что, потребуй кто от неё оральных ласк на первом же свидании, она, казалось, оскорбилась бы менее. Далее последовало типичное знакомство с меню: стейк рьяно проповедовал вегетарианство, красное вино утверждало императив воздержания и трезвости, и даже заявленный китайским зелёный чай с мятой торжественно провозглашал аскетизм, намекая на преимущество обычной питьевой воды. В большом неуютном зале кроме него сидела ещё типичная парочка не спеша потягивавших пиво ярко накрашенных женщин неопределённого возраста, и трое, то и дело присматривавшихся к ним, характерного вида джентльменов: короткая стрижка, футболка, мятый пиджак и хамоватый, чтобы скрыть неуверенность, рыскающий взгляд. Один из них, собравшись с духом, подошёл к тут же показательно увлекшихся разговором дамам, грациозно положил той, что оказалась поближе, руку на плечо и, шумно проглотив то, что жевал по дороге, галантно произнёс: «Девочки». Девочки сначала просияли, но, образумившись, быстро изобразили пресыщенность, однако первая реакция не ускользнула от решительного мачо и дальнейшая судьба их была решена: если не романтическая привязанность, то хотя бы гостиничный номер им был в этот вечер обеспечен. Устав развлекаться картинами чужого нетребовательного счастья, Николай попросил счёт.

Зарекшись в этот день экспериментировать, он припарковался у знакомого кафе, где к его услугам всегда было вполне удовлетворительное, особенно по меркам российской провинции, вино, более чем съедобные произведения местного повара, часто живая музыка и достойный ассортимент страждущих повеселиться молодых нетребовательных студенток – иными словами, весьма приличный набор радостей под хорошо знакомой гостеприимной крышей.

Религиозная тема его в тот вечер так и не оставила, потому как очередная новая знакомая, прослышав о милом увлечении зажравшегося москвича, тут же предложила ему совместный поход к здешней celebrity, отцу Алексею, славившегося на всю округу какой-то прямо соломоновой мудростью и совершенной, исключительной святостью. Ни дать ни взять, живое воплощение: «Ну этого, как его», – нетерпеливо мотала головой подруга. – «Ну ты меня понял, в общем». После такой характеристики манкировать богоугодными обязанностями не было никакой возможности, к тому же по завершении процедуры, осенённые, они должны были ехать к нему, что, учитывая только что не кричавшую даже из-под скромного одеяния сексуальность благолепной дамы, легко примирило бы его и с целой заутреней. В городе религия давно стала частью провинциальной светской жизни, и крещение всякого малолетнего оболтуса, рождённого при посредстве законного брака сколько-нибудь уважаемых людей, неизменно собирало всё стадо местной богемы – так они себя называли, путая определение интеллектуальной элиты с теми, кому повезло урвать немного бабла. Колония спешно перенимала опыт центра, как всегда гротескно извращая все его черты. Здесь издавался даже свой ежемесячный журнал с неизменной рубрикой «Наши миллионеры», где с глянцевых страниц гордо взирал на читателя очередной владелец сети автомоек, региональный дилер известной марки или ещё какая знаменитость. Покорители местного форбс-листа делились секретами успеха, напутствовали юных предпринимателей и обязательно, в духе времени, спешили оповестить мир о вопиющей социальной ответственности вверенного бизнеса, благо подкинуть на Новый год конфетные наборы в детский дом не составляло особого труда. Но даже здесь тема бога и его облечённых властью земных представителей занимала особое почётное место. «Длань сия ощущается повсюду», – бравируя заумным словом, вещал хозяин вещевого рынка; «Господу было угодно», – вторил ему народный избранник, бывший рэкетир, заваливший в далёком прошлом двух бизнес-партнеров и получивший за то неожиданно гуманный срок; «Сердце моё возрадовалось при созерцании дела рук своих», – тут уж совершенно восторгался то ли собой, то ли отреставрированной церковью бессменный подрядчик основного дорожного строительства области. В общем, все, так или эдак, но были в тренде, иначе говоря, в обойме, и подчас можно было усомниться – правит ли ещё здесь светская власть или набожный регион давно сделался отдельным теократическим государством. Самый главный массовик-затейник, глава областной епархии, меньше чем за три года своего пребывания у власти поднял церковный КВЧ до высот поистине небесных. Даже в школах повсеместно внедрялись регулярные православные факультативы, присутствие на которых строжайше рекомендовалось всем ученикам независимо от конфессиональной принадлежности. Безбожники и их недалёкие родители на своей грешной шкуре рисковали испытать всю мощь административного ресурса системы образования. Нельзя сказать, чтобы это оказывалось совсем уж бесполезно, вот только уровень малолетней преступности всё так же рос. Вместе со священнослужителями в школьные двери входили и продавцы наркотиков, так что картина разбросанных шприцев на спортивной площадке уже давно перестала вызывать удивление, да и в целом атмосфера в городе была далека от идеалов чистоты и непорочности. Таким образом, неизменно входя в топ-лист наиболее инфраструктурно отсталых регионов Российского государства, область столь же уверенно лидировала по части новообращённых, отреставрированных объектов всеми любимого культа, церковного просветительства и так далее. Оно и понятно: когда все кругом радеют о душе, некогда думать о насущном.