Исаак Ландауэр - Параметры поиска

Скромные пожитки вскоре были собраны и упакованы в багажник ослепительно-белой немецкой прелестницы, вынужденной лучшие свои годы посвятить ожесточённой борьбе за выживание с безжалостным климатом северного соседа, на чьих просторах некогда закончили недолгий путь многие тысячи её соотечественниц. Текущие офисные дела одномоментно улажены, то есть отложены на месяц-другой, и окрылённый предчувствием нового, полный надежд и чуждый сомнений, казалось, изрядно помолодевший Николай ранним утром тёплого летнего дня не спеша двинулся в путь. По замыслу смелого путешественника, он должен был прибыть в искомую точку к полудню, чтобы, осмотревшись на местности, первым делом выбрать подходящий отель и, разместившись там на неделю, приступить к освоению неизведанных земель и населявших их, хотелось верить, приветливых аборигенов. Установив целью навигатора сердце города, зачем-то трижды перекрестившись и улыбнувшись отражению в зеркале, гордый обладатель новенького «Мерседеса» нажал на педаль. Обдумывая с такой лёгкостью принятое решение, он, как и всякий не слишком решительный человек, уже в начале пути начал сомневаться, с каждым новым километром опасаясь затеянного всё более.

Николай был тем, кого один талантливый человек назвал стихийным экзистенциалистом. Смелый, инициативный, любящий риск, но лишь когда стоял на краю гибели, что в его понимании означало невозможность дальше поддерживать ставший из привычного жизненно необходимым образ жизни. Способный руководитель в нём просыпался в моменты острого кризиса, пока же всё как-нибудь, да шло, и родная компания приносила скромный, но постоянный доход, владелец предпочитал не вмешиваться в дела фирмы, закрывая глаза на закономерные в таком случае перегибы со стороны управляющего и некоторых особенно прозорливых сотрудников. Для него то была нормальная постановка вопроса, что лишённый бдительного присмотра наёмный менеджер оставляет в своём кармане более значительную, нежели оговорено, сумму, пользуясь сложившейся благоприятной ситуацией, успехами в делах и очевидным для каждого русского пониманием того, что он, работая больше всех, имеет право на соответствующее вознаграждение. Детали этой сделки с податливой совестью управляющего директора, опять же в силу национальных особенностей характера, волновали мало, тем более, что на слегка усовершенствованной чаше весов факт основания, развития и передачи в его руки исправно функционирующего бизнес-механизма тянул не выше жеста доброй воли от лица умеющей отметить достойных судьбы. Мириться с таким положением дел не каждому под силу, но Николай уважал свои принципы больше, чем норму прибыли, а потому не очень переживал. К тому же, здесь имел место и другой существенный фактор. Как ни глупо это могло показаться, но он на практике убедился, что ежемесячный доход в двадцать или сорок тысяч долларов обладают интересным свойством практически неотличимых соразмерно открывающихся возможностей. И то, и другое означает свободу передвижения по земному шару, игнорирование ценников в продуктовых магазинах, равно как известную небрежность в остальных, доступность всех по-настоящему нужных предметов быта, возможность хоть через день читать меню ресторана слева направо, время от времени устраивать подруге сюрпризы, не жадничать по части подарков и так далее по списку из обширного набора удовольствий, ныне позволительных среднему классу. В то же время двукратное увеличение его уровня дохода не открыло бы для него ровным счётом ничего принципиально нового, при этом гарантированно заставив отдавать существенную часть времени кропотливой работе в офисе. Действительно, виллы, яхты и вертолёты оказывались всё так же недосягаемы, премиальная столичная ночная жизнь с её столиками в лучших клубах за десять тысяч y.e. – тоже. Норковые шубы, бриллианты, люксовые автомобили для роскошных любовниц, личные самолеты, хотя бы и только арендованные, часы ценой в среднестатистическую квартиру и всё прочее, к чему его вполне трезвую натуру, по правде говоря, не больно-таки и влекло, в любом случае оставалось за скобками. Так стоило ли рвать жилы в душном мегаполисе, если на выходе имел место быть всё тот же пресловутый середняк.

Вырваться из порочного круга обыденности в России теоретически возможно, но, как правило, лишь оттрубив полвека на корпоративном поприще и заработав неврастению в постоянной гонке на выживание. Это, кстати, была одна из причин, отчего Николай считал себя в общем и целом патриотом если не страны, то как минимум того набора часто уникальных возможностей, которые та предоставляет наиболее предприимчивым соотечественникам. Сетования плодившейся оппозиции о том, что частная инициатива неизменно тонет в зловонном море бюрократии, разбивались о грубые факты многолетней предпринимательской деятельности. Налоговой проверки не было ни разу, страждущих мальчиков в погонах тоже, а известный принцип «не подмажешь – не поедешь» работал исключительно в ключе не менее знаменитого «утром деньги, вечером стулья», то есть когда банально требовалось ускорить, разрешить, закрыть глаза или прочим невинным образом посодействовать в преодолении скорее общего несовершенства системы, нежели искусственно созданных барьеров. К тому же не чуждый участию в крупных тендерах, он доподлинно знал, что наёмный персонал сугубо частных компаний по части откатов и распилов легко даст фору своим государственным собратьям – особенно в том, что касалось отсутствия меры и желания соблюсти хоть какой-то баланс между размером взятки и качеством работы. Крали все – от рабочего на производстве до министра, но свой брат-работяга по очевидным причинам вызывал в народе существенно меньше антагонизма, чем рафинированный бюрократ высокого полета. Опять же многие тянули и вовсе «по нужде», то есть дабы кое-как свести бюджет ячейки общества, а такого рода деятельность на родине выражения «решить вопрос» отродясь воровством не считалась.