Саша Гитри - «Мемуары шулера» и другое

Город весь белый, тротуары исчезли под снегом, который падает так медленно, что, кажется, будто не с неба, а откуда-то поближе, и падает, и падает час за часом, пока не закруглит все углы... Он падает на бронзовые статуи, будто солнечный свет, освещая те же самые места, как если бы он падал отвесно — и у всех этих статуй такой вид, будто их освещают свыше...

В Париже я вновь встретился со своим братом Жаном, он к тому времени уже ходил в коллеж. Помню своё возвращение, будто это было вчера. В тот день я был одет в зелёный плюшевый костюмчик, а голову украшал огромный берет с длиннющим пером. На братце был чёрный фартучек, как носят ученики коллежей, туго затянутый на талии кожаным ремешочком. Мы с удивлением уставились друг на друга. У него уже тогда был тот взгляд, умный и насмешливый, который составил основу его обаяния. А у меня — и это явно видно на портрете — уже тогда вид был слегка туповатый, который я долго хранил и который, похоже, сохранил и по сей день, ведь мне по-прежнему часто говорят, что «меня так легко узнать» по моим детским портретам.

В тот день наша мать подтолкнула нас в объятья друг друга. И тогда Жан, слегка приобняв меня — явно неохотно — шепнул мне на ухо:

— А чего это тебя наряжают как обезьянку?

Родители мои в ту пору только что официально оформили развод, и опека над детьми, само собой, была поручена матери.

Мои воспоминания об этом событии, могу поручиться, весьма расплывчаты. Могли ли тогда мы с братом отдавать себе отчёт, в чём наша жизнь стала как бы ущербной, не такой, как у других? Конечно, мы прекрасно чувствовали, что в жизни наших родителей произошло какое-то весьма серьёзное событие, но в сущности, положа руку на сердце — нет, тогда ещё мы полностью не осознали, какая беда свалилась на наши головы.

Не иметь возможности сказать себе, будто помнишь, что хоть раз сидел с отцом и с матерью за одним столом. Не видеть, как их головы одновременно склоняются над твоей кроваткой, когда ты болеешь. Это ужасно — но осознаёшь это только много позже.

Ибо только потом, годы спустя, понимаешь и говоришь себе: «Да, у меня были родители, я обожал их обоих — но по отдельности. А семья, то, что называют семьёй — понятия не имею, что это такое».

Я знал одного мальчика, чьи родители развелись, когда тот ещё был в колыбели. Воспитанный отцом, но дважды в неделю посещавший мать, он вырос, ничего не узнав, так ничего и не поняв, и вот не так давно мать, глядя ему в глаза, проговорила:

— Нет, просто поразительно, как ты похож на своего отца!

— Как, разве ты знакома с моим папой?! — не веря своим ушам, растроганно воскликнул мальчик.

Когда воскресными вечерами я возвращался к матери, порой она расспрашивала меня, что за людей встречал я в отцовском доме. Помню, как-то однажды стою я на коленях у постели за вечерней молитвой, а мать все засыпает и засыпает меня вопросами. Никогда не забуду курьёзного диалога, который произошёл тогда между нами.

Я: «Отче наш иже eси на небеси…»

МАТЬ: Так кто же нынче вечером ужинал у твоего отца?

Я: Один благородный дворянин, кажется, граф. «Да святится имя твое…»

МАТЬ: Граф?

Я: Да, мама. «Да прийдет царствие твое…»

МАТЬ: Дворянин... Может, Жан де Реске?

Я: Нет. «Да будет воля твоя…»

МАТЬ: Может, Жорж де Порто-Риш?

Я: Нет. «И ныне и присно…»

МАТЬ: Должно быть, де Нажак?

Я: Да нет же...

И мать перечислила мне с десяток имен, в основном из окружения отца. На всё я отвечал отрицательно.

МАТЬ: Ну а как он выглядел-то?

Я: Совсем без волос... и с такими маленькими усиками.

МАТЬ: Ах, так он вовсе никакой не граф, это Графэ!

Я: Да-да, именно Графэ! «Хлеб наш насущный…»

Несколько месяцев спустя, в октябре, меня отдали в коллеж — и на том завершилась первая глава моего жизнеописания.

Нет нужды делать вид, будто я был примерным учеником. И вот почему. Просто я не из тех, кто десять лет кряду учится в одной и той же школе — нет, вот уж чего не было, того не было... На самом деле, прежде чем достичь возраста, когда принято держать экзамен на степень бакалавра и получать аттестат зрелости, мне было суждено перепробовать по меньшей мере одиннадцать разных лицеев, коллежей, школ, пансионов и прочих учебных заведений.

(Заметьте, я не сказал «получить степень» бакалавра. Я имел в виду «достичь возраста».)