Эптон Синклер - Джунгли

За свою помощь в описанном деле буфетчик получил двадцать долларов из добытых ста тридцати. Конечно, это их сблизило, и через несколько дней он познакомил их с неким Гольдбергером, одним из владельцев того притона, в котором они скрывались. После нескольких рюмок Гольдбергер с некоторой нерешительностью начал рассказывать о том, как он поссорился из-за своей девочки с одним профессиональным шулером и как тот подбил ему глаз. Этот шулер был приезжий, и если бы его когда-нибудь ночью нашли с проломленным черепом, это мало кого обеспокоило бы. Юргис, который к этому времени готов был проломить головы хоть всем игрокам Чикаго, поинтересовался, сколько ему за это заплатят. Тогда Гольдбергер принял еще более конфиденциальный вид и сказал, что у него есть кое-какая частная информация о нью-орлеанских скачках. Он получил ее прямо от местного полицейского комиссара; тот связан с большим синдикатом владельцев скаковых лошадей, а Гольдбергер когда-то выручил его из беды. Дьюан понял все с полуслова, но Юргису пришлось растолковать всю систему игры на скачках, прежде чем он постиг всю важность этого предложения.

В стране существовал гигантский Скаковой трест. Он имел влияние на законодательные органы во всех тех штатах, где у него были дела. Ему даже принадлежало несколько крупных газет, при помощи которых он обрабатывал общественное мнение. Во всей стране не было равной ему силы, если не считать Треста игорных домов. Он сооружал великолепные ипподромы по всей стране, огромными призами заманивал посетителей и, пользуясь разгоревшимся азартом, ежегодно грабил их на сотни миллионов долларов. Когда-то скачки были спортом, но теперь они стали коммерческим делом. Лошадь можно было «взвинчивать» и всячески обрабатывать; ее можно было недотренировать или перетренировать; в любую минуту ее можно было заставить упасть или сбить с аллюра ударом хлыста, который все зрители принимали за отчаянную попытку жокея удержаться впереди. Существовали десятки подобных приемов, к которым прибегали иногда владельцы, наживая на этом состояния, иногда жокеи и тренеры или посторонние люди, подкупавшие их. Но чаще всего ими пользовались главари треста. Вот теперь, например, происходят зимние скачки в Нью-Орлеане; синдикат заранее определяет программу дня, и его агенты но всех северных городах «доят» публику. Информация передается шифром по междугородному телефону перед каждыми скачками, и всякий посвященный в секрет может нажить большие деньги. Если Юргис не верит, пусть попробует, сказал еврей, можно встретиться завтра в определенном месте и проверить его слова. Юргис согласился, так же как и Дьюан. Они отправились в один из шикарных игорных домов, где играли крупные маклеры, торговцы и в особой комнате светские дамы, поставили по десять долларов на скаковую лошадь Блэк-Белдэм и выиграли шесть к одному. За такой секрет они пошли бы не на одно убийство, но на другой день Гольдбергер сообщил им, что его оскорбитель почуял неладное и скрылся из города.

В делах случались удачи и неудачи, но хлеб насущный был всегда обеспечен, если не на воле, то по крайней мере в тюрьме. В начале апреля предстояли городские выборы, а это означало период благоденствия для всего преступного мира. Околачиваясь в игорных домах и притонах, Юргис встречался с агентами обеих партий и знакомился из их разговоров со всеми тонкостями игры и с теми возможностями, которые при этом открывались. Щеголь Холлорен был «демократом», поэтому и Юргис стал демократом, хотя и не слишком заядлым, — республиканцы тоже были славные парни и собирались истратить кучу денег в ближайшую кампанию. На последних выборах республиканцы платили по четыре доллара за голос, тогда как демократы — только три. Однажды Холлорен сидел вечером за картами с Юргисом и еще одним человеком, который рассказал, как Холлорену поручили привлечь голоса «пачки», состоявшей из тридцати семи только что прибывших итальянцев-иммигрантов; он, рассказчик, встретил республиканского агента, охотившегося за той же партией, все трое заключили сделку, и в результате итальянцы проголосовали пополам за ту и другую партию, получая в уплату по стакану пива, а остальные деньги пошли в карман трем заговорщикам.

Вскоре после этого Юргис, устав от превратностей и риска случайных грабежей, предпочел этой профессии карьеру политика. Как раз в это время был поднят невероятный шум по поводу связей полиции с преступным миром. В укрывательстве уголовных преступников дельцы прямо не были заинтересованы — это была «побочная отрасль дела», практикуемая полицией. Игорная лихорадка и дебоши способствовали процветанию города, но кражи со взломом и уличные грабежи были менее приятны. Однажды ночью, вскрывая кассу в магазине готового платья, Джек Дьюан был пойман с поличным и передан полисмену, который хорошо знал его и позволил ему бежать, взяв ответственность на себя. Газеты подняли такой крик, что решено было принести Дьюана в жертву, и он едва успел удрать из города.