Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

Дойдя до буквы «Q», Вендт пришел в совершенное умиление, вторя ему, расчувствовался и аптекарь. Зрители так и покатывались, умирали со смеху. Певцы же старались изо всех сил, а в самых жалостливых местах медленно размахивали свободной рукой. Последние буквы алфавита они выпели как нечто тающе-сладостное, обливаясь при этом слезами.

Слезы текли и по лицу пастора, покрытому бесчисленными морщинками, только пастор плакал от смеха. Сейчас он был истинным Смехолетто.

Допев до конца, Вендт сунул песенник в карман, поднялся и, выделывая ногами крендели, удалился. Аптекарь поглядел ему вслед; заподозрив, что у выхода стоят какие-то люди, он решил, насколько это можно, спасти положение и уяснить сперва, где расположена дверь, чтобы уж потом идти напрямик.

Когда эти двое ушли, в зале сразу сделалось пустовато. На месте преступления оставались лишь стол с двумя стульями. Некоторые зрители все еще смеялись, объясняя друг дружке, что именно им показалось смешным. «Сумасброды!» — заметил кто-то.

На что пастор Уле Ланнсен сказал:

— Смешить людей — еще не самое большое сумасбродство, мы поступаем друг с другом и похуже.

Вечернее представление доставило аптекарю Хольму не одни только радости. На другой день он отправился к Гине в Рутен и вручил ей честно заслуженные пятьдесят крон. Однако он совершил оплошность, упомянув об этом в разговоре со вдовой Сольмунна, в ней проснулась зависть, и пошли-поехали неприятности.

— Я думала, это все мне, — сказала вдова Сольмунна, — вон у меня сколько голодных ртов!

— Будь довольна и этим! — сказал аптекарь. — Вот, пожалуйста, триста пятьдесят крон!

Однако вдова Сольмунна была недовольна, ее мучило, что пришлось с кем-то делиться, она разнесла это по всему околотку, а в один прекрасный день заявилась к Гине в Рутен и потребовала деньги назад.

Нет, у Гины и в мыслях не было возвращать деньги. Тем более она отдала эти пятьдесят крон Карелу, и он снес их в банк, чтоб погасить свой долг.

— Ах, вот как! — завопила вдова. — Платить долги моими деньгами!

— Твоими деньгами? Нет, деньги нам дал аптекарь.

— Значит, он отдал чужие деньги, а за это полагается штраф, так своему аптекарю и передай!

— Нет-нет, он вовсе не такой человек, чтоб раздавать чужие деньги.

— Небось тебе перепало за то, что ты ему потрафила, — смекнула вдруг вдова.

— Свинья! — ответила Гина. — Убирайся-ка из моего дома!

Они вышли во двор, но препираться не бросили.

— Ну и за что ж это ты получила деньги? — спросила вдова.

— Как за что? Разве я не пела целый вечер в кино для всеобщего увеселения?

— Пела! — фыркнула вдова. — Тоже мне, есть за что платить!

— Да, а Карел целый вечер играл.

— Играл! — снова фыркнула вдова. — Нет, за этакие деньжищи ты, надо быть, потрафляла ему не раз и не два. Это уж как пить дать!

— Карел! — возопила Гина во весь свой голос.

Карел был занят тем, что осушал озерцо. Он ткнул лопату в землю и явился на зов.

Однако вдова Сольмунна не тронулась с места, ни с того ни с сего в ней взыграла ревность, она сказала в сердцах:

— А и почему это он за тобой ухлестывает, этого я никак не уразумею. Тут и глядеть не на что, не говоря про пощупать.

Бедная Гина не знала, куда ей деваться, и ударилась в слезы.

— Коли на то пошло, некоторые из нас будут помоложе тебя, — отчаявшись, продолжала вдова.

Гина шмыгнула носом и принялась неуклюже оправдываться:

— Только я наново окрестилась, и все такое, а он и попроси меня спеть, помочь тебе с деньгами на зиму. А ты со мной как скотина неблагодарная. Карел, она пришла за деньгами.

— За какими деньгами? — спросил Карел.

— А которые мы получили.

Вдова тут же встряла:

— Я говорю только, я никогда не слыхала, чтоб люди получали деньги за пение — да еще мои деньги! Как будто у меня нету малых детей, что им, оставаться голодными и холодными?

— Тебя прислал аптекарь? — спросил ее Карел.

— Нет, я пришла сама по себе, — ответила вдова. — Я не из таких, я к нему не хожу и его к себе не приваживаю. Не то что иные некоторые.

— Ступай-ка домой, — сказал Карел.

Вдова:

— Дай он ей крону на щепотку кофе, я и словечка бы не сказала. Но чтоб такую прорву денег, да на них можно купить целую усадьбу.

— Давай уходи! — сказал Карел. — Уходи отсюда!

— А мои деньги, кто ж мне их отдаст?

— Я скажу про тебя аптекарю, расскажу, какая ты есть.

— Давай-давай! И передай от меня, что за раздачу чужих денег полагается штраф.