Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Юст.К коменданту Шпандау {45} .

Франциска.В крепость? Ну, на крепостных валах не очень-то поохотишься…

Юст.Филипп там не охотится.

Франциска.А что же он делает?

Юст.Тачку возит.

Франциска.Тачку?

Юст.Но возить ее будет всего три года. Он устроил небольшой заговор в роте господина майора, хотел вывести шесть человек, минуя сторожевое охранение {46} .

Франциска.Ну и ну!

Юст.А что, он парень смышленый, на пятьдесят миль в округе знает все стежки и тропинки через леса и болота. И стреляет — дай боже!

Франциска.Хорошо, что у майора хоть его бравый кучер остался!

Юст.А остался он у него?

Франциска.Надеюсь. Вы ведь сказали, что Мартин куда-то поехал верхом, надо думать, он скоро вернется.

Юст.Вы так полагаете?

Франциска.Куда же он уехал?

Юст.Вот уже третий месяц пошел, как он ускакал купать единственную и последнюю верховую лошадь майора.

Франциска.И до сих пор не вернулся? Висельник проклятый!

Юст.Может, наш бравый кучер захлебнулся, когда коня купал! Он и вправду был отличный кучер! Десять лет ездил в Вене. Майору такого больше не найти. Стоило ему крикнуть «тпр-ру», и кони на полном скаку останавливались и стояли как вкопанные. К тому же он был хорошим коновалом!

Франциска.Ей-богу, я уж не верю, что скороход повысился в должности.

Юст.Нет, нет, это сущая правда. Он служит барабанщиком в гарнизонном полку.

Франциска.Хорошо, коли так!

«Минна фон Барнхельм»

Действие третье, явление второе.

Юст.Фриц спутался с негодной бабой, не являлся домой ночевать, наделал долгов, прикрываясь именем майора, и еще сотни равных подлостей. Одним словом, майор заметил, что этого малого так и тянет подняться повыше (жестами показывает, как вешают Фрица), и направил его на праведный путь.

Франциска.Вот беда-то!

Юст.Но скороход он отличный, что правда, то правда. Майор давал ему пятьдесят шагов форы и не мог угнаться за ним на лучшем своем скакуне. Только Фриц, дай он виселице хоть тысячу шагов форы, все равно ее догонит, тут я готов голову прозакладывать. Все они, наверно, были вашими добрыми друзьями? Вильгельм и Филипп, Мартин и Фриц? Ну-с, а Юсту пора идти. (Уходит.)

Франциска,потом трактирщик.

Франциска (задумчиво смотрит ему вслед). Хорошо он меня проучил, по заслугам! Спасибо тебе, Юст, я слишком низко ценила честь и никогда твою науку не забуду. Ах, несчастный человек! (Поворачивается, собираясь идти в комнату Минны.)

В это мгновение входит трактирщик.

Трактирщик.Не спешите, милое дитя.

Франциска.Мне сейчас некогда, господин трактирщик.

Трактирщик.Одну минуточку! Все еще никаких вестей от господина майора? Не может быть, чтобы таково было его прощанье!

Франциска.О чем это вы?

Трактирщик.Разве барышня вам ничего не рассказала? Когда я, мое прелестное дитя, оставил вас внизу, в кухне, то снова ненароком забрел сюда в зал…

Франциска.Намереваясь ненароком кое-что подслушать.

Трактирщик.Ах, дитя мое, почему вы так обо мне думаете? Трактирщику негоже быть любопытным. Не успел я войти, как дверь из комнаты вашей барышни распахнулась. Оттуда опрометью выбежал майор, за ним — сама барышня, оба невесть до чего взволнованные, глаза у обоих так и сверкают — словом, такое не часто увидишь. Она схватила его за руку; он вырвался, она опять его схватила. Кричит: «Тельхейм», а он: «Пустите меня, сударыня». — «Куда вы?» Он протащил ее до самой лестницы. Я даже испугался, как бы они оба не скатились вниз. Но он опять сумел высвободиться. Барышня осталась стоять на верхней ступеньке; она смотрела ему вслед, звала его, ломала руки. Вдруг она круто обернулась, шагнула к окну, от окна опять бросилась к лестнице, тут же от нее отскочила и заметалась по залу. Я стоял в уголке, она три раза пробежала мимо, а меня так и не заметила. Потом мне показалось, что она все-таки меня увидела, но… господи, помилуй нас грешных, решила, что это стоите вы, милое дитя. «Франциска, — крикнула она, невидящим взором глядя на меня, — ну что, нашла я свое счастье?» Потом уставилась в потолок, все твердя: «Ну что, нашла я свое счастье?» Она вытерла слезы, улыбнулась и вновь повторила: «Ну что, Франциска, нашла я свое счастье?» Ей-богу, словами не скажешь, что я почувствовал! Наконец барышня быстро пошла к своей двери и, дойдя до нее, снова ко мне повернулась: «Идем же, Франциска! Кого ты теперь жалеешь?» С этими словами она вошла в комнату.