Ивлин Во - Мерзкая плоть. Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная. Рассказы

— И неудобно и просто невозможно, — сказал Адам ничего не выражающим тоном.

Снова наступило молчание.

— Черт знает, какая глупость, — заговорил Сэм Бенфлит. — Это просто безобразие, что таможенным чиновникам разрешают творить такой произвол. Это же совершенно невежественные люди. Понятия не имеют о свободе слова. А мы вот что сделаем. Поместим ряд писем по этому поводу на страницах «Нью стейтсмен»… Черт знает до чего глупо. Но знаете, я, кажется, нашел приемлемый выход. Вы как, успели бы написать книгу заново к тому времени, когда мы публикуем наши весенние списки? Ну вот, тогда мы расторгнем договор, а про аванс забудем. Нет-нет, голубчик, не благодарите. Будь я сам себе хозяин, я бы только так и поступал с утра до ночи. А потом заключим с вами новый договор. К сожалению, несколько менее выгодный, чем прежний. Второго такого старик Рэмпол не подпишет. Да чего же лучше, мы просто заключим с вами наш типовой договор на первый роман. У меня вот и печатный бланк под рукой. Заполнить — одна минута. Вы подпишите вот здесь.

— А условия прочесть можно?

— Сделайте одолжение. Я знаю, на первый взгляд они несколько жестки, но это наша обычная форма. В тот раз мы сделали для вас исключение. Все очень просто. За первые две тысячи экземпляров ничего, потом два с половиной процента, а после десяти тысяч — пять. Право на журнальную публикацию, на экранизацию, инсценировку, на выпуск в Америке и в колониях и на перевод мы конечно, оставляем за собой и, конечно, следующие ваши двенадцать книг вы в первую очередь предлагаете нам на тех же условиях. В общем, все ясно до предела и не оставляет места для пререканий, отравляющих отношения между издателем и автором. Почти все наши авторы работают по таким договорам… Так, отлично. И по поводу аванса очень прошу вас больше не тревожиться. Мне все понятно. А уж старика Рэмпола я как-нибудь ублажу, в крайнем случае вычтем из моего жалованья.

— Старика Рэмпола ублажу, — задумчиво повторил мистер Бенфлит, когда за Адамом закрылась дверь. Хорошо еще, размышлял он, что ни один автор в глаза не видел старшего компаньона — благостного старичка, который раз в неделю приезжал в город на заседание правления, а делами фирмы интересовался главным образом в связи с судьбой собственной книжечки о разведении пчел, изданной двадцать лет назад и уже давно — хоть и без его ведома — снятой с продажи. В трудные минуты мистер Бенфлит нередко спрашивал себя, какие аргументы он будет пускать в ход, когда Рэмпола не станет.

Только теперь Адам вспомнил, что он помолвлен. Звали его нареченную Нина Блаунт. На станции метро он вошел в зловонную будку и позвонил ей с автомата.

— Алло.

— Алло.

— Можно попросить мисс Блаунт?

— Сейчас узнаю, дома ли она, — сказал голос мисс Блаунт. — А кто ее спрашивает? — Это была ее маленькая слабость — притворяться, будто она не сама подходит к телефону.

— Мистер Фенвик-Саймз.

— Ах…

— Иначе говоря, Адам. Как поживаешь, Нина?

— Сейчас мне что-то нездоровится.

— Бедная Нина. Можно к тебе приехать?

— Нет, милый, я как раз собралась принять ванну. Давай лучше пообедаем вместе.

— Обедать я пригласил Агату Рансибл.

— Почему?

— Ее сегодня раздевали какие-то матросы.

— Да, знаю, про это уже есть в вечерней газете… Ну тогда сделаем по-другому. Встретимся на вечере у Арчи Шверта Ты ведь будешь?

— Обещал быть.

— Вот и хорошо. Фрак не надевай. Никто не будет во фраке, кроме Арчи.

— Да, Нина, чуть не забыл. Кажется, я все-таки не смогу на тебе жениться.

— Ну что ты, Адам, как скучно. Почему?

— Они сожгли мою книгу.

— Негодяи. А кто это «они»?

— Расскажу, когда увидимся.

— Да, непременно. До свидания, милый.

— До свидания, моя радость.

Он повесил трубку и вышел из телефонной будки. В вестибюле метро было тесно — люди спасались здесь от дождя, они стряхивали воду с зонтов и читали вечерние газеты. Через плечи ближайших соседей Адам прочел заголовки:

— Бедняжечка, — возмущалась рядом с ним какая-то пожилая женщина. — Вот уж безобразие так безобразие. И личико у нее такое милое. Я вчера только видела ее портрет в газете. Всюду им надо нос совать, такие бессовестные. А отцу-то ее каково? Видишь, Джейн, тут и про него прописано: «В интервью, данном им сегодня вечером в Карлтон-клубе, лорд Казм…» — это ее папаша — «сказал, что отказывается сделать какое-либо определенное заявление. „Мы этого так не оставим“, — добавил он». И правильно добавил, неужто это можно так оставить! Душа болит за девушку, ну точно она моя родная дочь. Столько раз ее портрет видела, а наша Сара ведь ходила по вторникам убирать черную лестницу в том доме, где раньше ее тетка жила — та, что прошлый год развелась, еще такое скандальное было дело.