Константин Широков - Не оставляя

На пляже, как и вчера, ещё был народ, но купаться мне не захотелось, и я, посидев ещё немного на скамейке в сквере у фонаря и полистав ещё раз словарь, как и рекомендовала Даша перед сном, направился домой, бубня себе под нос английские фразы и словосочетания. Удивительно, но кое-что из того, что я запоминал ещё днём, находясь в интернате, легко всплывало в голове. Видимо, Дашина методика всё-таки была вполне рабочая. Я даже пожалел, что поленился тогда прочитать до конца её первое задание. «Ничего, – подбадривал я себя, подходя к переулку, где находился мой дом, – впереди у меня ещё уйма времени. Впереди ещё целая ночь и утро – что-нибудь ещё успеет благодаря передовым методам само отложиться в голове».

Недалеко от угла соседского дома у разросшихся кустов стояло двое парней. Ещё один, худощавый в белой рубашке, чуть в стороне от кустов, что-то, как мне показалось, искал в траве. А где-то в темноте, кажется у скамейки, негромко бренчала гитара, раздавались голоса, в том числе и девичий смех, и красными точками на мгновенье вспыхивали огоньки от сигарет. Там было оживлённо и очень весело.

Поравнявшись с парнями у кустов, я хотел уже свернуть в проход к дому, но один из них направился ко мне и, чему-то улыбаясь, спросил закурить. Скуластое лицо его с широко расставленными глазами было надменным и нагловатым. Что-то подсказывало мне, вовсе не сигарет ему хотелось. Я вежливо ответил, что не курю.

В это время подошёл небольшого роста конопатый его напарник и, смерив меня оценивающим взглядом, небрежно сквозь зубы бросил:

– Угостить сигареткой не хочет, зажал что ль?!

Третий (тот, что был в белой рубашке) тоже подошёл и стал позади меня, и мне стало предельно ясно, что сейчас в ближайшую минуту, если не предпринять что-нибудь неожиданное для них, я получу по своей интеллигентной физиономии вполне конкретно и по полной программе. Это стало ещё очевиднее, когда скуластый уже нагло пытался вытащить пальцами из нагрудного кармана моего батника авторучку, которую мне вручила Стелла перед первой лекцией.

И я стал действовать так, как был обучен и подготовлен в своём родном дворе именно к таким нештатным ситуациям. «Подожди!» – спокойно сказал я скуластому негодяю, мягко отстраняя его руку. Затем, обернувшись назад к самому слабому из них, попросил того подержать мой словарик и тетрадь. И когда тот от неожиданности взял их, с удивлением таращась на эти, видать, не очень привычные для его рук предметы, почти не размахиваясь, я врезал скуластому внутренней частью ладони между его широко расставленных глаз в область носа. Этот простой приём я в совершенстве отработал в спортивном школьном зале на тренировочной боксёрской груше. Жёсткий удар ладонью в нос не причинял больших травм, но мог любого вывести из строя минуты на две, что было вполне достаточно, учитывая мои спринтерские качества.

Конопатому я следом хорошо заехал ногой в пах и добавил ребром ладони по его шее, от чего тот вскрикнул и ещё больше согнулся. Но я недооценил самого слабого из них – того, что стоял за спиной и держал в руках мои вещи. Он тут же бросил тетрадку со словарём в траву, видимо собираясь удирать. А когда я за ними наклонился, этот уже почти удравший слабак вдруг ошалело навалился на меня всем своим тщедушным телом и, испугавшись, наверное, своей храбрости, испустил в темноту, в сторону скамейки, где негромко бренчала гитара, классический душераздирающий вопль о помощи, переходящий в самом конце для пущей убедительности в протяжное тонкое подвывание: «На помощь, наших бью-ю-у-у-ют!..» И только я успел освободиться от него, стащив с себя за его же треснувшую где-то у шва белую рубашку, как подлетело ещё трое или четверо. Крепкий длинноволосый парень с разбегу ногой ударил меня в лицо. Я откинулся на траву и сначала искры, а потом расходящиеся оранжевые круги и яркие белые пятна, похожие больше на симпатичных дружков-колобков, закружились весёлым хороводом передо мной и почти одновременно я услышал девичий крик: «Остановитесь! Это же свой! Он с нашего двора! Я знаю его…»

Всё ещё находясь в лежачем положении на спине, но уже опершись на локоть и тряся головой, я быстро приходил в себя, как вдруг увидел перед собой склонившееся ко мне лицо рыжеволосой Юлии.

– Привет, – сказал я ей, – благодарю, ты оказалась здесь очень вовремя. Кажется, теперь я твой большой должник.

– Ты как? – спросила она, вытирая платком у меня тонкую струйку крови, выступившую было из носа.