LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This little cell had been celebrated in Paris for nearly three centuries, ever since Madame Rolande de la Tour-Roland, in mourning for her father who died in the Crusades, had caused it to be hollowed out in the wall of her own house, in order to immure herself there forever, keeping of all her palace only this lodging whose door was walled up, and whose window stood open, winter and summer, giving all the rest to the poor and to God.	Келья эта получила известность около трехсот лет назад, с тех пор как г-жа Роланд, владелица Роландовой башни, в знак скорби по отце, погибшем в крестовых походах, приказала выдолбить ее в стене собственного дома и навеки заключила себя в эту темницу, отдав все свое богатство нищим и богу и не оставив себе ничего, кроме этой конуры с замурованной дверью, с раскрытым летом и зимой оконцем.
The afflicted damsel had, in fact, waited twenty years for death in this premature tomb, praying night and day for the soul of her father, sleeping in ashes, without even a stone for a pillow, clothed in a black sack, and subsisting on the bread and water which the compassion of the passers-by led them to deposit on the ledge of her window, thus receiving charity after having bestowed it. At her death, at the moment when she was passing to the other sepulchre, she had bequeathed this one in perpetuity to afflicted women, mothers, widows, or maidens, who should wish to pray much for others or for themselves, and who should desire to inter themselves alive in a great grief or a great penance.	Двадцать лет неутешная девица ждала смерти в преждевременной могиле, молясь денно и нощно о спасении души своего отца, почивая на куче золы, не имея даже камня под головою; облаченная в черное вретище, она питалась хлебом и водой, которые сердобольные прохожие оставляли на выступе ее окна, - так вкушала она от того милосердия, которое ранее оказывала сама В смертный свой час, прежде чем перейти в вечную могилу, она завещала эту временную усыпальницу тем скорбящим женщинам, матерям, вдовам или дочерям, которые пожелают, предавшись великой скорби или великому раскаянию, схоронить себя заживо в келье, чтобы молиться за себя или за других.
The poor of her day had made her a fine funeral, with tears and benedictions; but, to their great regret, the pious maid had not been canonized, for lack of influence.	Парижская беднота устроила ей пышные похороны, со слезами и молениями; но, к величайшему прискорбию всех ее приверженцев, богобоязненная девица не была причислена к лику святых за неимением необходимого покровительства.
Those among them who were a little inclined to impiety, had hoped that the matter might be accomplished in Paradise more easily than at Rome, and had frankly besought God, instead of the pope, in behalf of the deceased.	Менее благочестивые надеялись, что это дело пройдет в раю глаже, чем в Риме, и просто молились за покойницу, которой папа не воздал должного.
The majority had contented themselves with holding the memory of Rolande sacred, and converting her rags into relics.	Большинство верующих удовлетворялось тем, что свято чтило память г-жи Роланд и, как святыню, берегло кусочки ее лохмотьев.
The city, on its side, had founded in honor of the damoiselle, a public breviary, which had been fastened near the window of the cell, in order that passers-by might halt there from time to time, were it only to pray; that prayer might remind them of alms, and that the poor recluses, heiresses of Madame Rolande's vault, might not die outright of hunger and forgetfulness.	Город в память знатной девицы прикрепил рядом с оконцем ее кельи общественный молитвенник, дабы прохожие могли останавливаться около него и помолиться, дабы молитва наводила их на мысль о милосердии и дабы бедные затворницы, наследницы г-жи Роланд, позабытые всеми, не погибали от голода.
Moreover, this sort of tomb was not so very rare a thing in the cities of the Middle Ages.	В городах средневековья подобного рода гробницы встречались нередко.

One often encountered in the most frequented street, in the most crowded and noisy market, in the very middle, under the feet of the horses, under the wheels of the carts, as it were, a cellar, a well, a tiny walled and grated cabin, at the bottom of which a human being prayed night and day, voluntarily devoted to some eternal lamentation, to some great expiation.	Даже на самых людных улицах, на самом шумном и пестром рынке, в самой его середине, чуть ли не под копытами лошадей и колесами повозок, можно было наткнуться на нечто вроде погреба, колодца или же на замурованную, зарешеченную конуру, в глубине которой днем и ночью возносило моления человеческое существо, добровольно обрекшее себя на вечные стенания, на тяжкое покаяние.
And all the reflections which that strange spectacle would awaken in us to-day; that horrible cell, a sort of intermediary link between a house and the tomb, the cemetery and the city; that living being cut off from the human community, and thenceforth reckoned among the dead; that lamp consuming its last drop of oil in the darkness; that remnant of life flickering in the grave; that breath, that voice, that eternal prayer in a box of stone; that face forever turned towards the other world; that eye already illuminated with another sun; that ear pressed to the walls of a tomb; that soul a prisoner in that body; that body a prisoner in that dungeon cell, and beneath that double envelope of flesh and granite, the murmur of that soul in pain;-nothing of all this was perceived by the crowd.	Но людям того времени были несвойственны размышления, какие вызвало бы у нас нынче это странное зрелище. Эта жуткая келья, представлявшая собой как бы промежуточное звено между домом и могилой, между кладбищем и городом; это живое существо, обособившееся от человеческого общества и считающееся мертвецом; этот светильник, снедающий во мраке свою последнюю каплю масла; этот теплящийся в могиле огонек жизни; это дыхание, этот голос, это извечное моление из глубины каменного мешка; этот лик, навек обращенный к иному миру; это око, уже осиянное иным солнцем; это ухо, приникшее к могильной стене; эта душа - узница тела, это тело - узник этой темницы, и под этой двойной, телесной и гранитной, оболочкой приглушенный ропот страждущей души - все это было непонятно толпе.
The piety of that age, not very subtle nor much given to reasoning, did not see so many facets in an act of religion.	Нерассуждающее и грубое благочестие той эпохи проще относилось к религиозному подвигу.
It took the thing in the block, honored, venerated, hallowed the sacrifice at need, but did not analyze the sufferings, and felt but moderate pity for them.	Люди воспринимали факт в целом, уважали, чтили, временами даже преклонялись перед подвигом самоотречения, но не вдумывались глубоко в страдания, сопряженные с ним, и не очень им сочувствовали.
It brought some pittance to the miserable penitent from time to time, looked through the hole to see whether he were still living, forgot his name, hardly knew how many years ago he had begun to die, and to the stranger, who questioned them about the living skeleton who was perishing in that cellar, the neighbors replied simply,	Время от времени они приносили пищу несчастному мученику и заглядывали к нему в окошечко, чтобы убедиться, что он еще жив, не ведая его имени и едва ли зная, как давно началось его умирание. А соседи, вопрошаемые приезжими об этом живом, гниющем в погребе скелете, просто отвечали:
"It is the recluse."	"Это затворник", если то был мужчина, или: "Это затворница", если то была женщина.
Everything was then viewed without metaphysics, without exaggeration, without magnifying glass, with the naked eye.	В те времена на все явления жизни смотрели так же, без метафизики, трезво, без увеличительного стекла, невооруженным глазом.
The microscope had not yet been invented, either for things of matter or for things of the mind.	Микроскоп в ту пору еще не был изобретен ни для явлений мира физического, ни для явлений мира духовного.