LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты

Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Чарльз Диккенс
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Изданный в 1859 году исторический роман Чарльза Диккенса о временах Французской революции.
"Идея этой повести впервые возникла у меня, когда я с моими детьми и друзьями участвовал в домашнем спектакле, в пьесе Уилки Коллинза «Застывшая пучина». Мне очень хотелось войти по-настоящему в роль, и я старался представить себе то душевное состояние, которое я мог бы правдиво передать, дабы захватить зрителя.
По мере того как у меня складывалось представление о моем герое, оно постепенно облекалось в ту форму, в которую и вылилось окончательно в этой повести. Я поистине перевоплотился в него, когда играл. Я так остро пережил и перечувствовал все то, что выстрадано и пережито на этих страницах, как если бы я действительно испытал это сам."

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

If the Day of Judgment had only been ascertained to be a dress day, everybody there would have been eternally correct.	Если бы в День Страшного суда происходил смотр нарядов, то все собравшиеся здесь были бы признаны безупречными на веки вечные.
Such frizzling and powdering and sticking up of hair, such delicate complexions artificially preserved and mended, such gallant swords to look at, and such delicate honour to the sense of smell, would surely keep anything going, for ever and ever.	Искусно уложенные, приглаженные и напудренные локоны париков! Тонкие оттенки красок на искусственно сохранившихся или свеже нарумяненных лицах! А какие великолепные шпаги! Какое упоительное благоухание! - Разве это не было порукой, что все идет как нельзя лучше, и так оно и будет идти до скончания века!
The exquisite gentlemen of the finest breeding wore little pendent trinkets that chinked as they languidly moved; these golden fetters rang like precious little bells; and what with that ringing, and with the rustle of silk and brocade and fine linen, there was a flutter in the air that fanned Saint Antoine and his devouring hunger far away.	Изящные молодые люди, тончайшего воспитания, носили золотые побрякушки, подвешенные в виде брелоков, и при каждом их томном движении брелочки тонко позвякивали; эти золотые колодочки звенели, как драгоценные бубенчики, и от этого звона, и от шелеста шелков и парчи, и тончайшего батиста по залам словно пробегал ветер, который относил далеко-далеко Сент-Антуанское предместье с его ненасытным голодом.
Dress was the one unfailing talisman and charm used for keeping all things in their places.	Нарядная одежда была своего рода талисманом, волшебным амулетом, который носили в предотвращение каких бы то ни было перемен, чтобы все оставалось неизменным, на своих местах.
Everybody was dressed for a Fancy Ball that was never to leave off.	Все ходили разряженные, как на карнавале, и карнавалу этому не было конца.
From the Palace of the Tuileries, through Monseigneur and the whole Court, through the Chambers, the Tribunals of Justice, and all society (except the scarecrows), the Fancy Ball descended to the Common Executioner: who, in pursuance of the charm, was required to officiate "frizzled, powdered, in a gold-laced coat, pumps, and white silk stockings."	Карнавал царил всюду: начиная с Тюильрийского дворца[32] и покоев монсеньера, он распространился по всем палатам, захватил придворных, министров, судей - всех, вплоть до палача (исключение составляли одни только пугала): палачу, при исполнении его обязанностей, дабы не нарушать чар талисмана, надлежало быть "в пудреном парике с завитыми буклями, в шитом золотом камзоле, в белых шелковых чулках и туфлях с бантами".
At the gallows and the wheel-the axe was a rarity-Monsieur Paris, as it was the episcopal mode among his brother Professors of the provinces, Monsieur Orleans, and the rest, to call him, presided in this dainty dress.	Орудовал ли он у виселицы или у колеса (в то время редко рубили головы), - господин Парижский - так, следуя епископскому обычаю, величали его ученые собратья провинциальных кафедр, господин Орлеанский и прочие, -неизменно выступал в этом изысканном одеянии.
And who among the company at Monseigneur's reception in that seventeen hundred and eightieth year of our Lord, could possibly doubt, that a system rooted in a frizzled hangman, powdered, gold-laced, pumped, and white-silk stockinged, would see the very stars out!	И у кого же из посетителей монсеньера, собравшихся в его гостиных в лето Христово тысяча семьсот восьмидесятое, могла бы возникнуть даже тень сомнения, что такой превосходный строй, прочно опирающийся на палача в пудреном парике с буклями, в шитом золотом камзоле, в белых шелковых чулках и в туфлях с бантами не будет длиться вечно и не переживет вселенную?

Monseigneur having eased his four men of their burdens and taken his chocolate, caused the doors of the Holiest of Holiests to be thrown open, and issued forth.	Монсеньер принял от своих лакеев все, что почтительно подносил ему каждый из них, и, выкушав шоколад, приказал открыть двери святилища и, наконец, вышел в зал.
Then, what submission, what cringing and fawning, what servility, what abject humiliation!	Боже, какими вдруг все стали угодливыми, смиренными, почтительными, предупредительными, раболепными!
As to bowing down in body and spirit, nothing in that way was left for Heaven-which may have been one among other reasons why the worshippers of Monseigneur never troubled it.	Как подобострастно кланялись, как простирались ниц! С каким самозабвенным усердием преклоняли душу и тело - где уж такой распростертой душе возносить молитвы к небу! На это ее не хватало - и, должно быть, это и была одна из причин, почему почитатели монсеньера никогда не тревожили небес.
Bestowing a word of promise here and a smile there, a whisper on one happy slave and a wave of the hand on another, Monseigneur affably passed through his rooms to the remote region of the Circumference of Truth.	Милостиво жалуя, кого - улыбкой, кого -обещаньем, осчастливив какого-то из своих рабов двумя-тремя словами, другому помахав рукой, благосклонный, величественный монсеньер шествует по всем залам вплоть до самой последней.
There, Monseigneur turned, and came back again, and so in due course of time got himself shut up in his sanctuary by the chocolate sprites, and was seen no more.	Переступив круг Истины, он поворачивается и идет обратно в свои покои. Шоколадозаклинатели закрывают за ним двери, и больше его уже никто не увидит. Представление окончено.
The show being over, the flutter in the air became quite a little storm, and the precious little bells went ringing downstairs. There was soon but one person left of all the crowd, and he, with his hat under his arm and his snuff-box in his hand, slowly passed among the mirrors on his way out.	По залам вмиг проносится нечто вроде шквала, драгоценные бубенчики со звоном устремляются вниз, и вскоре от всей толпы остается только один человек; зажав шляпу под мышкой, с табакеркой в руке, он медленно проходит по залам, отражаясь в зеркалах. У последней двери он останавливается.
"I devote you," said this person, stopping at the last door on his way, and turning in the direction of the sanctuary, "to the Devil!"	- Будь ты проклят! - бросает он, повернувшись к святилищу.
With that, he shook the snuff from his fingers as if he had shaken the dust from his feet, and quietly walked downstairs.	И, произнося это проклятье, он отряхивает с пальцев нюхательный табак с таким видом, как если бы отрясал прах от ног своих, и медленно спускается по лестнице к выходу.
He was a man of about sixty, handsomely dressed, haughty in manner, and with a face like a fine mask.	Это был человек лет шестидесяти, роскошно одетый, надменного вида, с лицом - точно великолепная маска.
A face of a transparent paleness; every feature in it clearly defined; one set expression on it. The nose, beautifully formed otherwise, was very slightly pinched at the top of each nostril.	Лицо это поражало восковой бледностью, точеными чертами и каким-то застывшим выражением; тонкие ноздри красивого носа с обеих сторон были словно чуть-чуть вдавлены.
In those two compressions, or dints, the only little change that the face ever showed, resided.	И уловить какое-нибудь движение на этом лице только и можно было по этим едва заметным впадинкам.