Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

1

Оно сказало: «Нет, бессильно Время,
И жизнь ее, превыше суеты,
Всей протяженностью отныне с теми,
Что приняты в объятья Пустоты,
И живы, и чисты.

2

А Время и беззубо, и прозрачно.
Оно вам Настоящее дает,
Но то — мираж: все в мире равнозначно
Разумная природа создает
Навеки, не на год.

3

„Теперь“ лишь всплеск, недолгое скольженье
По вашим чувствам, их поспешный суд:
Ни в „Прошлом“, ни в „Грядущем“ нет движенья.
Они и не пришли, и не уйдут.
Они ни там, ни тут.

4

Вот так же путник по ночной дороге,
Неся фонарь, бредет за ним вослед,
Хотя лишь видит собственные ноги
Да часть тропы, куда ложится свет:
Ему и дела нет,

5

Что путь всегда — безмерность расстоянья,
Ведет ли он вперед или назад.
А рядом с „Настоящим“ в ожиданье
Грядущее и Прошлое стоят,
Как с братом брат».

6

И тут Оно передо мной раскрыло
Минувшего неслыханный простор:
Там было все, что раньше в мире было,
А здесь существовало до сих пор.
Всего там был набор:

7

Звучали песни, спетые когда-то,
Давно отдребезжавшая струна,
И смеха отзвеневшие раскаты.
А полнолуний пышная луна,
А полдней тишина!

8

Былых цветов ожило разномастье,
Под жарким дуновеньем склонено,
И в спальнях бурно утолялись страсти,
Заглядывала радуга в окно,
Как некогда, давно.

9

Лежали там, навеки незабвенны,
Моих скитаний светлые деньки,
Свернувшиеся в свиток драгоценный,
Расписанный умельцем от руки,
И юны, и близки.

10

«А вон, гляди, — губительные хвори.
Но ваша жизнь смела и молода,
С такой накладно быть в открытой ссоре:
Они без боли входят — и тогда
Не описать вреда.

11

А вот и та, что, по законам нашим,
По-прежнему прелестна, как была,
Хотя, возможно, стала даже краше.
Но для тебя она давно ушла,
Зарыта, отцвела.

12

И этих, рядом, ты ценил, бывало.
Но, может, остановимся на том?
Как, Будущее? То, что не настало?
Пусть и останется в непрожитом,
И сбудется потом.

13

Тебе несдобровать, сорви я вдруг покровы:
Грядущее предстало б без прикрас.
Все беды там для вас давно готовы…
Но, как договорились, в этот раз
Стращать не буду вас.

14

Короче, Время — ложь, притом какая!
Оно само сознаться б в том могло.
Вы верили, к обману привыкая,
Но нынче вам в науках повезло:
Виднее стало зло.

15

Теперь о той, про чью судьбу сначала
Заговорили мы наедине:
Она нерасторжимость не прервала,
И потому внутри, а не вовне:
Она теперь во мне.

16

Суть Бытия размеры превышает,
Хоть Время и твердит, что все вокруг
Зачав, оно само и завершает…
И о „Четвертом измеренье“ слух
Итог его потуг».

В этой драме есть много темных мест,
Но известны и год, и дом,
Где бакалейщик Чэннинг Джон
Пред Господним предстал судом.
Тот дом на Хай-стрит знали все,
Теперь его уж нет,
А миновало с той поры,
Считай, две сотни лет.

Джон Чэннинг умирал. Пробило
Одиннадцать на часах.
И друзья понимали, что к утру
Он будет на небесах.
Как вдруг он сказал: «Я хотел бы обнять
Жену в мой последний час!»
Тут все посмотрели друг на друга
И подумали: «Вот те раз!»

Он не знал, что была в городской тюрьме
Молодая его жена,
Обвиненная в том, что кончину мужа
Ускорила ядом она.
А он лежал на смертном одре,
Почти уже мертвец,
И полагал, что смерть его
Естественный конец.

И тут стали думать и гадать
Те люди, что были при нем,
Как им поступить, если будет он
Настаивать на своем.
«Виновна она или нет — ему
Лучше вовсе не знать ничего,
Рассуждали они, — но как же тогда
Нам исполнить волю его?»