Анна Потоцкая - Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Поэтому первые приемы в посольстве оказались мрачны и печальны и напоминали собой пустыню. Когда стало известно, что император приказал сообщать ему подробно обо всем, что делается в Варшаве, мы решили, ввиду его милостивого отношения, доказательства которого у нас имелись, не огорчать его проявлениями скорби и печали и дамы начали время от времени появляться на приемах.

Прибытие молодого вестфальского короля Жерома Бонапарта несколько оживило город. Он командовал одним резервным корпусом и должен был согласно приказу догнать императора, но так как войска не могли передвигаться с такой быстротой, как его двор, он был вынужден остановиться в Варшаве.

Рассказывали, что, будучи очень капризным и разборчивым по отношению к женщинам, которых он удостаивал своею близостью, молодой человек так хорошо почувствовал себя в Варшаве, где красота женщин не представляется редким и исключительным явлением, что однажды посол получил приказ выпроводить его из города. Тем не менее Жером разыгрывал из себя монарха и объявил, что будет принимать дам, желающих ему представиться. Это показалось совершенно неуместным со стороны двадцатилетнего государя [43] В 1812 году Жерому Бонапарту было уже 28 лет. , который жил у нас проездом и как ребенок играл в короля.

Среди дам произошло расхождение: одни являлись на приемы молодого короля, но большая часть была возмущена намеками посла, подчеркивавшего, что «брату Наполеона нельзя ни в чем отказывать». Молодой король, обидевшись на дам, которые не поторопились явиться на его зов, решил дать бал, но те же затруднения, которые представились де Прадту, помешали и молодому королю осуществить свои намерения.

Пришлось ограничиться обедами, но так как интересные люди, согласно строго соблюдавшемуся этикету, присутствовать на этих обедах не могли вследствие своего общественного положения, не позволявшего им сидеть в присутствии короля, а мы не хотели подчиняться подобным требованиям в силу слишком республиканских привычек, то эти обеды неизменно оказывались чрезвычайно скучны.

Принца Жерома напрасно упрекали в недостатке способностей – он обладал умом живым и проницательным, и не будь он выскочкой, полным чисто детского тщеславия, был бы ничуть не хуже других подобных ему принцев. Но, будучи баловнем семьи, он позволял себе злоупотреблять своим высоким положением. Так было со всеми членами этой семьи: каждый в отдельности обладал неоспоримыми достоинствами, но величие Наполеона подавляло их всех.

Каких только анекдотов не рассказывали о молодом короле! Говорили, что по утрам он принимает ванны из рома, а вечером – из молока, а потом его слуги разливают по бутылкам то и другое и продают по низкой цене.

Его щегольство доходило до того, что он никогда не надевал два раза одну и ту же одежду – так что один из парижских торговцев бельем, которому король задолжал довольно значительную сумму, затеял с ним скандальный процесс.

Император и слышать не хотел о долгах своего брата, и поэтому молодому вестфальскому королю никак не удавалось жить на широкую ногу, не нанося в то же время урон своему бюджету. Вероятно, в посольстве вздохнули свободно, когда он наконец уехал.

Последовавший затем в Варшаву визит обнаружил вполне всю нетактичность посла.

Графиня Валевская под предлогом семейных дел летом приехала в Варшаву. Так как она никогда не занималась

своими делами, а ее маленькое поместье сдавалось в аренду, то нетрудно было догадаться, что ее приездом руководила исключительно надежда быть вызванной в Главную квартиру. Но со времени своей женитьбы Наполеон избегал всякого повода к упреку в легкомысленном поведении.

В продолжение тех нескольких дней, которые красавица провела в Варшаве, де Прадт считал своим долгом обращаться с ней как со второй императрицей (facsimilu d'imperatrice ) и оказывал ей предпочтение перед всеми дамами. Во время парадных обедов ей первой подавали кушанья, она занимала почетное место, ей оказывались всевозможные знаки внимания. Это оскорбляло знатных вдов и производило дурное впечатление на мужей других дам, а молодые женщины, мало заботившиеся о сохранении этикета, открыто смеялись над влюбленным экстазом, с которым архиепископ не сводил своего лорнета с полных белых рук графини.

Пребывание в Париже возымело на нее огромное влияние: она научилась держать себя со скромным тактом, что было довольно трудно, принимая во внимание то двусмысленное положение, в котором она находилась. Рассказывают, что, щадя Марию Луизу, которая была очень ревнива, графиня сумела внушить ей сомнение в своей тайной связи с императором. Поэтому-то Наполеон и сохранил впоследствии свои отношения с одной графиней Валевской. В тот момент, когда счастье отвернулось от него, графиня открыто последовала за императором на остров Эльбу, но он с неодобрением отнесся к этому поступку, и подруга, столь преданная в несчастье, была удалена из уважения к неверной жене.