Анри Барбюс - Ад

Её губы зашевелились; я не знаю, говорит ли она совсем тихо или напевает… Она там, около грустной белизны окна, около отражения окна в зеркале, посреди этой смутно видимой комнаты, которая постепенно блекнет; она там, со своими тёмными глазами и своей тёмной плотью, с ясностью своего лица, которое ласкали столько взглядов с тех пор, как она существует.

Её белая шея, пугающе драгоценная, склоняется вперёд; профиль, совсем близко от окна, к которому она прислонилась лбом, сливается с голубоватой тенью, и кажется, что её мысль была тоже голубой; а колеблющийся над тёмной массой волос слабый ореол показывает, что они белокурые.

Её рот тёмный, как если бы он был приоткрыт. Её рука лежит на оконном стекле вроде птицы. Её корсаж бледного цвета, но достаточно определённого, зелёного или голубого.

Я ничего не знаю о ней, и она столь далека от меня, будто нас разделяли миры или века, будто она была мертва.

Однако нас ничто не разделяет: я около неё, я с ней, я расцветаю на ней, трепеща.

… Мои руки протягиваются, чтобы обнять её. Я такой же мужчина, как другие, всегда готовый восхититься первой появившейся женщиной. Она является наиболее чистым образом женщины, которую любят: той, которую ещё не знают всю, той, которая раскроется, той, которая является единственным живым чудом, существующим на земле.

*

Она оборачивается и проскальзывает в уже ночную комнату как облако, с её округлыми и убаюкивающими формами. Я слышу проникающий вглубь шелест её платья. Ищу её лицо как звезду; но мне больше не видно как её лицо, так и её намерение.

Я стараюсь понять смысл её движений; но они скрыты от меня. Я так близко от неё, но я не знаю, что она делает! Существа, на которых смотрят, когда они не подозревают об этом, кажутся не ведающими, что именно они делают.

Она запирает свою дверь на ключ, и это ещё больше её обожествляет. Она хочет быть одна. Несомненно, она вошла в эту комнату, чтобы раздеться.

Я не пытаюсь себе объяснить обстоятельства её присутствия, тем более я не собираюсь требовать у себя отчёта в преступлении, которое я совершаю, обладая этой женщиной посредством глаз. Я знаю, что мы соединены, и всем моим сердцем, всей моей душой, всей моей жизнью я умоляю её показаться мне.

Кажется, что она размышляет, колеблется. Даже не знаю, за какое искреннее прощение со стороны её личности в целом, но я представляю себе, что она с давних пор ждёт, когда же она останется в одиночестве, чтобы снять с себя покров. Да, она ещё чувствует себя подавленной атмосферой, находящейся снаружи, из-за множества случайных прикосновений к ней прохожих, из-за откровенно разглядывающих её напряжённых лиц мужчин; и, найдя убежище между этих стен, она предполагает, что освободилась от соприкосновений извне, и теперь может снять своё платье.

Я нахожу удовольствие в том, что читаю в ней невинные и плотские мысли; у меня ощущение, что, несмотря на стену, моё тело клонится к её телу.

*

Она подошла к окну, подняла руки, и, вся в сиянии, задёрнула шторы. Полная темнота установилась между нами.

Я её терял!.. Эго была острая боль для моего существа, будто свет вырвался из меня… Я замер с разинутым ртом, подавляя стон, пытаясь различить тень, которая смешивалась с её дыханием…

Она действовала на ощупь, брала предметы. Я догадался, я заметил спичку, которая загоралась на кончиках её пальцев. Медленно проявился её облик. Видно, как едва показывается слабая белизна её рук, её лба и шеи, и её лицо предстало передо мной как лицо феи.

Я не различал контуры черт этого женского лица во время нескольких секунд, когда вдруг возник передо мной слабый источник света в её руках. Она опустилась на колени перед камином, держа пальцами пламя. Я услышал и увидел, как чётко потрескивает сухое дерево в тёмной и холодной влажности. Она бросила спичку не зажигая лампы, и в комнате не было другого освещения, кроме этого света, идущего снизу.

Очаг пламенел, в то же время она ходила туда и обратно перед ним, с шелестом лёгкого ветерка, как перед заходящим солнцем. Видно было, как двигаются силуэт её высокой стройной фигуры, её тёмные руки и золотые с розовым ладони. Её тень стлалась у её ног, дёргалась на стене и летала над ней на охваченном заревом потолке.

Она была окружена вспышками пламени, которое будто поворачивалось к ней. Но она оставалась в своей тени, была ещё спрятанной, ещё скрытой и серой; платье грустно ниспадало вокруг неё.

Она села на диван передо мной. Её взгляд с осторожностью как будто порхал по комнате.