Петко Тодоров - Идиллии

Пока пастух нагибался за камнем, из-за холма донеслась неистовая ругань сторожа: стадо зашло в хлеба.

Пастух в испуге бросился к стаду, и пастушка не заметила, как он взбежал по круче и исчез за холмом.

Она ничего не могла понять. Посмотрела в недоумении на ту сторону и подошла к воде, чтобы поймать корзиночку. Та все еще крутилась посреди омута, и шиповники радостно смотрелись в воду. Пастушка не достала до нее; она прыгнула на высокий камень, опустилась на колени и протянула герлыгу, насколько хватало руки́, к омуту. Вчера вечером он чуть не утонул в этом омуте, как бы теперь мне не ухнуть туда вниз головой… она еле достала букет и подтянула его к себе.

Укрывшись в тени под копной, пастушка плетет себе венок.

Она подбирает один к одному алые цветы шиповника и связывает их травой и медуницей; кончив плести, она надевает венок на голову и бежит к берегу.

— Ах! Посмотрел бы он сейчас на нее! Чем не русалка, что поднялась со дна реки!

Будто и вправду русалка, она встала под тополем, на вершине которого еще трепетали последние лучи солнца. Длинные тени от копен и деревьев потянулись по полю; убаюкивая все вокруг, стрекотали цикады; смеркалось. Собака подогнала отбившихся овец к стаду, они окружили пастушку и просительно тянули к ней длинные шеи. Одна подошла поближе и стала лизать ей руку.

— Не все ли равно! Она может вернуться домой и после ужина, зато дождется его. Он придет — придет посмотреть, как она нарядилась… А может, осмелится и перепрыгнет к ней. Вчера вечером ведь до самого лозняка добрался…

Пастух знал, что она его ждет, еще за холмом заиграл на свирели. Песня его вдруг взвилась, переливаясь, и отозвалась в долине. Пастушка встрепенулась. Как увидал он ее с вершины холма, тут же растолкал овец и бросился вниз. Пастушка в венке из алых шиповников сама не заметила, как ее подхватила песня: всплеснула руками, подпрыгнула и лихо закружилась под свирель. Подпрыгнул и он, и оба пустились в пляс — она там, он здесь.

Дремлет равнина, окутанная майским сумраком. Сгрудившиеся стада ждут, когда их погонят домой, притаилась и Тунджа, вошедшая в подмытые берега и обнажившая лозняки, одна только свирель поет-заливается. А двое пляшут и пляшут в лад с нею — словно забыли обо всем на свете.

Наконец он остановился, опустил свирель, и они переглянулись. — Опять она там, опять он здесь! Неужто так и будут лишь издалека смотреть друг на друга… Ведь только что песня словно бы одолела реку, словно бы соединила их…

— Эх, были бы у меня крылья… — Пастух развел руки и взмахнул ими. — Перелетел бы я сейчас этот омут…

— А что если… — он перевел взгляд на Тунджу, которая сонно ползла внизу.

Камни, как зубья, торчат по порогу: он прыгнет на этот, перескочит с герлыгой на другой, так по камням на лозняк…

И, очертя голову, пастух прыгнул на камень, опершись на герлыгу, перескочил через быстрину, дальше с камня на камень, и вот он опять на лозняке. Поднял глаза на пастушку — так смеялась и хлопала в ладоши на другом берегу.

— Досюда легко, а вот дальше как?!

Нет, на этот раз пастух не вернется. Будь что будет! Он опять прыгнул, опершись на герлыгу, и перебросил себя через быстрину на плоский камень, нависший над омутом. Вдруг камень покачнулся, и пастух полетел вниз в омут.

Пастушка вскрикнула: вокруг ни души. Она перегнулась и протянула ему герлыгу. Пастух боролся с водоворотом: вот нога показалась, вот едва поднялась рука — не за что ухватиться. Как только он нащупал герлыгу, он дернул ее, и пастушка не успела и глазом моргнуть, как рухнула в воду.

Водоворот закрутил обоих.

Собаки с берегов бросились к Тундже, а две герлыги поплыли рядом вниз по реке.

Как ушел с рассвета в луга, так едва к обеду вернулся дед Милко. Он было прилег подремать, но когда солнце начало клониться к закату, поднялся — не сиделось ему дома — взял свою палку и опять отправился к косцам. Мита углядела из садика отца, спрятала под передником букетик и пошла между гряд: будто полет цветы… Причудница! Дед Милко свернул вверх мимо подстриженных тополей, словно ничего не заметил: девочка воткнула букетик в косы и, пока старик поднимался по дороге, вскинула коромысло на плечо и побежала за водой.