Илья Эренбург - Шесть повестей о легких концах

Освежите меня яблоками, ибо я — изнемогаю от любви.

Кабинет французского премьера. Бюст Республики и соблазнительная «Ню». На столе пресс-папье из заспиртованных ящериц, а также в виде Пантеона. Три министра. Чувствуется послеобеденная мечтательность. Англичанин курит сигару, вознеся ноги до высоты бюста Республики. Француз расстегивает пуговицы жилета постепенно, начиная с нижней, — вял и томен. Только итальянец, помня о том, что кинематограф не волшебный фонарь, разговаривает сам с собой благородными патрицианскими жестами. На стене перед ними огромная карта России. Стряхивая пепел, англичанин медленно завешивает карту черным крепом. Француз чувствительно всхлипывает. Вдруг дверь раскрывается. Вкатывается человек, сильно напоминающий подвыпившего околодочного. Суетливо кланяется, крестится на «Ню», висящую в углу, икает.

Хотите, я вам добуду всю Россию: то есть Великую, и Малую, и Белую?..

Все оживляются. Англичанин дружески треплет русского носком ботинка, француз дает окурок — докурить. Итальянец щелкает пальцами вместо кастаньет, отсутствующих почему-то на заседании Верховного Совета. Русский танцует казачок вприсядку. Упоенные русским искусством союзники аплодируют: англичанин ногами, француз ладонью массируя живот, итальянец по-человечески. Потом приступают к делу. Делят карту, ссорясь и уходя по очереди на минуту из кабинета, в виде протеста. Разрывают ее на три части. Русский, вытянув руку, кротко ждет. Англичанин нажимает кнопку звонка. Два рослых шотландца в юбочках вкатывают игрушечный танк. Француз с ужимками и вздохами достает из бумажника ассигнацию. Итальянец грациозно вытаскивает из своей шляпы «барсальери» петушиное перо и жертвует его, присовокупляя воздушный поцелуй, нежный, как плеск венецианских вод.

Русский всё это, за исключением поцелуя, забирает в полы мундира, три раза истово кланяется, уходить.

Кабинет директора фирмы «Патэ». Вращающиеся шкафы, телефоны, вспыхивающие сигнальные лампочки и прочие принадлежности делового человека. Директор рассматривает газету. Звонит. Входить человек, похожий на водолаза, — с трубами, с щитами, противогазом, карманным пулеметом последней системы «Комс».

Сегодня в 6 ч. 12 мин. вы поедете в Россию для съемки сцен гражданской войны.

«Пате-Журнал» — первый в мире.

Он знает всё.

Он видит всё.

Ресторан парохода. Околодочный верхом на танке. Петушье перо он прикрепил к папахе. Меняет подаренную французом кредитку. Глотает огромного лангуста. Теперь уже не околодочный, даже не пристав, почти император Павел I. Кинооператор суетится, снимая грозного московита. Недоволен тем, что солнце скрылось и раздраженно глядит в иллюминатор. Наконец:

Улыбнитесь, мон женераль, ведь вы освобождаете Россию.

Фешенебельный номер гостиницы. Сильно загажен. На полу винтовки, серебряные канделябры, седла и дамские шляпы. Толкотня. Все щелкают шпорами. Входит почти-Павел. За ним танк и представитель Патэ. Французская мелочь выросла в кипы русских бумажек. Щедро одаряет. Здесь же князь Дуг-Дугоновский. Он в новой шинели, горд, прекрасен. Почти-Павел беседует с ним шёпотом. Князь, глядя на на потолок, выходит. Расступаются. Провожают завистливыми взглядами.

Площадь освобожденного города. По ней носятся кавалеристы, стреляя в особенно симпатичные окна. Для руководства съемкой этой сцены лучше всего пригласить режиссера, ставившего ковбойские фильмы с судами Линча и истреблением разбойников племени «Коготь Кондора». Перебегающая площадь богаделка от страха умирает, примерно в середине. Показываются князь Дуг-Дугоновский на белом коне, адъютант и кинооператор. Последний с редкой быстротой устанавливает аппарат. Из дому вытаскивают даму в бальном платье и в ночных туфлях. Она падает на колени перед князем и, истерически улыбаясь, протягивает ему букет из оранжерейных цветов. Представитель Патэ заставляет ее два раза повторить этот трогательный жест. Оттуда же выползает, приподнимая руками ноги, интеллигент в пенсне. Путь его от ворот до лошади длится столь долго, что кинооператор, и тот, что от Патэ, и тот, что снимает настоящий фильм — оба теряют терпение. Добредя, он протягивает князю карточку:

Иван Александрович Петров