Илья Эренбург - Шесть повестей о легких концах

Здесь начинается кинематографический сеанс

Обычное советское утро. Завы, замзавы, вриды, управделы, входящая нонпарель. Портфели беременные хлебом. На ручных тележках тёмно-синие папки дел. Оператор крутит крайне медленно, так что нога каждого замзава подымаясь, долго пребывает в философическом раздумье — опуститься ли ей или превратиться в бронзу памятника «Освобожденного Человечества». У стены продавцы: дама в турецком халате (покрышка софы) торгует сахаром разложенным до атома, мальчишка спичками — поштучно. У третьего — светлая шинель с рубцами погон, а в руке севрская ваза: маркиза дезабилье ласкает влюбленную левретку. Это

Князь Дуг-Дугоновский.

Завы и нонпарель быстро раскупают сахар, спички, но равнодушно поглядывают на маркизу. Князь нервно следит за поворотами завских голов. Потом закрывает глаза. Всё расплывается. Как в каждом приличном фильме — видение. Набегают: нянюшки, «Золотой ярлык» Эйнема, институтки в белых пелеринках, оскалившийся богомольно денщик, наусники, букет роз от Ноева, портрет Государя Императора в бронзовой раме, барышни, мотыльки, звезды и луна, открытки с видами, уха с расстегаями и прочие вещи. Они исполняют четвертую фигуру кадрили, потом встают во фронт. «Золотой ярлык», козыряя, церемониальным маршем входит в рот князя. Мотылек опускается на его породистый нос. Князь вздрагивает, раскрывает глаза. На носу — муха. Подходит баба с арбузами вместо грудей, рассматривает вазу, приценивается. В это время появляется Нечто — на голове пылесос, где полагаются руки — семиколенные печные трубы, живот чешуйчатый, из пупа торчит спираль, всё вместе на детском трехколесном велосипедике. Нечто держит плакат:

Зри С. С.

Новое искусство выкусистов.

Завы привычно улыбаются. Бабка, оглянувшись и увидев Нечто, падает на князя Дуг-Дугоновского. Князь роняет вазу. Смятение. Нечто, чуя недоброе, стремительно отбывает.

Отрадное зрелище традиционной погони: впереди Нечто на трех колесиках, за ним баба с арбузами вместо грудей, за нею князь, позади обрадованная нонпарель. Оператор вертит до изнеможения.

Князь натыкается на степенного старичка. Оба падают. Подымаются в ярости. Ждут драки. Но вместо неё — старичок, оглядывая внимательно князя, улыбается, дружески хлопает его по плечу и уводит.

Грязная столовка. Дама ест простоквашу. Входит князь со старичком. Князь недоверчиво озирается. Но старичок идет за буфетную стойку. Шепчется с хозяйкой. Появляется самогонка. Пьют, чокаются. Князь, лирически прижимая руку к сердцу исповедуется и стонет. Тогда старичок, с профессиональной небрежностью актера, отпраздновавшего двадцатипятилетний юбилей, чуть отделяет степенную бороду от юношеских щек. Князь, потрясенный, вскакивает. Снова садится, наклоняется, тычет ухом в водворенную на свое место бороду. Старичок вынимает из того места костюма, где никто ничего постороннего не держит, смятую бумажку. Князь волнуясь читает:

Ротмистру Лейб-Гвардии Преображенского полка А. Я. Яхонтову поручается вербовка офицеров для Русской Национальной Армии.

Явно взволнованный выпивает еще чашку чая. Старичок вытаскивает пачку денег. Князь берет, пожимает щедрую руку и в упоении повернувшись к опустевшей стойке, козыряет, точно копируя «Золотой Ярлык».

Купе. Все три этажа и промежуточные, то есть сетки для вещей, заняты. Князь в пиджачке. Всё время прикрывает «Известиями» лицо. Напротив — влюбленная парочка. Мужчина явно комиссарообразный жует хлеб и нежно поглядывает на спутницу. Она — необычайно красива. Среди славянских лиц — резко чувствуется Восток. Ее играет артистка с хорошим окладом — звезда — обязательно высокая, худая, заостренная. Все агрономы и акушеры, спецы и не спецы, сочи и просто — взглянув на нее понимают, что это не артистка кинематографа и не служащая Наркомпроса, Анна Моисеевна Шварцберг, а похищенная итальянцем в 1912 г. Джоконда (в Лувр возвращена копия). Девушка тоже ест хлеб, читает книжку, влюбленно чистит маленькой головной щеточкой галифэ спутника, но время от времени, вспоминая кто она, улыбается хронической улыбкой. Одна из этих улыбок падает на князя. Он вздрагивает, теряет газету. Вспоминая о конспирации испуганно вынимает огромный мандат и распластывает его перед изумленным комиссаром. Но сам уже не может отвести глаз от девушки. Все в купе, на сцене и в зале чувствуется начало великого Таинства. Комиссар неожиданно лезет в задний карман брюк, ищет что-то хмурый, вытаскивает наконец гнилое яблоко и дает его князю. Князь горестно ест.