Ги Мопассан - Избранные произведения в одном томе

И поэтому я еще раз ставлю свою книгу под его покровительство, уже охранившее меня, когда он был жив, как бы волшебным щитом, по которому не осмелились ударить постановления чиновников.

СТЕНА [626]

Открыты были в парк все окна. Яркий зал

Горел во тьме ночной причудливым пожаром,

И блеск огней волной по зелени бежал.

Казалось, темный парк, послушный тайным чарам,

Оркестру отвечал мелодией без слов.

Струящий запах трав и сена и цветов,

Вечерний воздух был, как нежное дыханье.

Касаясь женских плеч, сливал он в сладкий яд

Зеленых чащ, полей, долин благоуханье

И надушенных тел томящий аромат.

А ветер колебал огонь свечей зажженных,

Прохладу принося и запах полевой,

Как будто в зал с небес, печально обнаженных,

Врывался свежий ток живительной струей.

И звездный аромат лился в ночном просторе.

Безмолвно устремив блестящий влажный взор

На окна темные, где ткань прозрачных штор

Игривый бриз вздувал, как паруса на море,

Мечтали женщины: им чудился полет

В надзвездный океан сквозь небо золотое…

А нежность властно их влекла в водоворот

Признаний сладостных, что, сердце беспокоя,

Таятся в сумраке, пока придет их день.

И пела музыка, дыша благоуханьем.

Ночь благовонная была полна звучаньем.

Казалось, там, вдали, в лесах, кричал олень.

И дрожь прошла волной по одеяньям белым.

Мы в темный парк сошли. Умолк оркестра гром.

За черной чащею, краснея над холмом,

Сквозя в просветах пихт, сонливо-онемелых,

Вставала круглая огромная луна

И, шаром ввысь взойдя, остановилась сиро

В далеких небесах, печальная, одна,

Как бледный странный лик, блуждающий вкруг мира.

Мы все рассеялись по парку, вдоль куртин.

На золотой песок, подобный водам спящим,

Луна свой томный свет лила лучом блестящим,

И ночь влюбленностью овеяла мужчин,

Воспламенив у них в глазах огонь желанья.

Был каждый с женщиной. Серьезна и тиха,

Она в себе несла блеск лунного сиянья…

А бриз пронизывал томлением греха.

Но я бродил один, покинув праздник яркий.

Вдруг чей-то смех за мной раздался в темном парке.

И я увидел ту, кого я так любил, —

Увы, без отзыва: любви ответный пыл

Напрасно я внушить пытался равнодушной.

Она сказала мне: «Побродим!» Я, послушный,

Пошел за ней. Она шутила по пути,

Что бедная луна живет вдовой на свете…

«Вернуться надо нам — мне тяжело идти —

Я в тонких башмаках и в новом туалете.

Вернемся!» — Молча я увлек ее вперед.

Но спутница моя в порыве прихотливом

Вдруг бросилась бежать, и платья легкий взлет

В уснувшем воздухе стал вихрем торопливым.

И так без устали, без передышки мы

Аллеей парка шли, что убегала в дали.

Повсюду шепоты нам слышались из тьмы,

И в смене шорохов, что сумрак наполняли,

Дразнящий поцелуй вдруг прозвучал, как зов.

Моя любимая запела, и рулада

Спугнула парочку: меж веток и стволов

Мелькнула чья-то тень, а в темной гуще сада

Любовник проклинал непрошеных гостей.

Вблизи, на дереве, защелкал соловей,

И перепел ему ответил издалека.

Тогда-то, белизной наш ослепляя взор,

Из темноты стена вдруг поднялась высоко.

Как замок сказочный из золота, средь гор,

Она ждала в ночи — единственный свидетель.

«Что ж, яркий свет всегда спасает добродетель, —

Сказала спутница. — Уж слишком ночь темна!

Присядем у стены — она освещена».

Ей было весело, я ж проклинал свой жребий.

Я видел: и луна развеселилась в небе!

Две заговорщицы, не знаю почему,

Смеялись, радуясь несчастью моему.

Мы сели у стены. При этом свете ясном

Я не посмел сказать «люблю» в порыве страстном.

Но руки тонкие взволнованно я сжал.

Не отнимая их, она ждала с усмешкой…

Так ловчий зверя ждет, весь поглощенный слежкой.

А платья светлые в саду, где мрак дрожал,

Мелькали изредка неясной белизною.

И лунный свет сиял над ней и надо мной,

Окутывая нас молочной пеленою.

И таяли сердца под нежною луной,

Что, по небу плывя медлительным движеньем,

Пронизывала плоть волнующим томленьем.

За спутницей своей я наблюдал. В крови,

В душе взволнованной росла волною сладкой

Та мука странная, что треплет лихорадкой,

Вливая в жилы яд желанья и любви,

Когда мы по ночам в смятеньи чувств мечтаем

О тихом «да» из уст, пьянящих, как вино,

О шорохе одежд, влекущих скрытым раем,

Об отдающемся безвольном теле… Но