Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор

— Здорово! — восхищался Клод. — Я получил такое удовольствие. Посмотреть бы на его морду завтра! Когда ты собираешься повторить?

— Когда будет настроение, — пожал плечами Том. — Ну ладно, пока.

Ему не хотелось, чтобы Клод сейчас докучал ему. Ему хотелось побыть одному, чтобы снова пережить каждое свое движение, каждый удар во время драки. Клод уже привык к неожиданным переменам настроения друга и с уважением относился к его капризам. У таланта должны быть преимущества!

— Спокойной ночи. Увидимся завтра, — попрощался он.

Том, помахав ему на прощание, свернув с улицы, направился домой. Идти было далеко. Нужно было быть осторожным и уходить в другие кварталы города, когда на него накатывало желание подраться. В его квартале Тома уже хорошо все знали и старались не попадаться ему на пути, когда видели, что на него нашло драчливое настроение.

Он быстро шел домой по темной улице, туда, где сильнее всего чувствовался сырой воздух с реки, останавливаясь и пританцовывая возле уличных фонарей. Он показал им, кто он такой! Показал! И еще покажет. Всем. Заворачивая за последний перед домом угол, он неожиданно увидел свою сестру Гретхен. Она подходила к дому с противоположного конца улицы. Гретхен шла быстро, низко опустив голову, торопилась, поэтому его не видела. Он перешел на другую сторону улицы, зашел в подъезд. Ему не хотелось встретиться с ней и разговаривать. Ничего хорошего она ему не сказала с тех пор, как ему исполнилось восемь лет. Он видел, как она подбежала к двери рядом с дверью в пекарню, торопливо вытащила из сумочки ключ. Может, стоит хоть разок проследить за ней и посмотреть, чем это она на самом деле занимается допоздна по вечерам?

Гретхен, открыв дверь, вошла в дом. Том, подождав, пока сестра поднимется к себе наверх, перешел улицу и остановился перед серым полуразрушенным домом, жертвой стихии и непогоды. Вот он, его дом. Он здесь родился. Он появился на свет неожиданно, раньше срока, и мать не успели доставить в роддом. Сколько раз он слышал эту историю. Это что-то значит — родиться в своем доме. Королева рожает детей в дворцовых покоях. Принц впервые видит свет Божий днем, в королевских покоях. Какой же он заброшенный, этот его родной дом! Кажется, он сам так и просится, чтобы его снесли. Том сплюнул. Он печально глядел на серое здание — родной дом, чувствуя, как проходит его возбуждение. Из окна подвала пробивался свет, как обычно, когда там работал отец. Лицо Тома помрачнело. «Вся жизнь в подвале! — пронеслось у него в голове. — Что они знают? Что они видели? Да ничего! Ничего».

Том тихо отпер дверь, стараясь не скрипеть половицами, поднялся по лестнице в их с Рудольфом комнату. Он очень гордился своей беззвучной походкой. Когда он приходит, когда уходит — никого это не касается, это его личное дело. Особенно в такую ночь, как сегодня. На рукаве его свитера запеклась кровь, и ему совсем не хотелось, чтобы кто-то из семьи заметил это и поднял крик.

Когда Том осторожно вошел в комнату, прикрыв за собой дверь, он услышал, как ровно дышит крепко спавший Рудольф. Чистенький, аккуратненький, образцовый джентльмен, его брат Рудольф, отличник, всеобщий любимец. Он никогда не приходит домой с запекшейся кровью на одежде, всегда крепко спит ночью, и от него пахнет свежей зубной пастой. Утром он никогда не забудет сказать всем «доброе утро». Не отложит на потом решение тригонометрических задач. Том разделся в темноте, небрежно бросив одежду на спинку стула. Он не хотел бы отвечать на расспросы Рудольфа. Рудольф никогда не был его союзником. Он всегда был на противоположной стороне баррикады. Ну и пусть там остается!

Но как только он лег на их общую двуспальную кровать, Рудольф проснулся.

— Где ты шлялся? — спросил он сквозь сон.

— В кино.

— Ну и как?

— Полное дерьмо.

Братья молча лежали в темноте. Рудольф отодвинулся дальше от Тома. Он считал, что неприлично спать в одной кровати с братом. В комнате было холодно. Рудольф всегда распахивал настежь окно по ночам, и с реки долетали холодные порывы холодного ветра. Если существует хоть какое-то правило, Рудольф обязательно сделает все как положено. Он спал в пижаме. Дважды в неделю у них регулярно возникал по этому поводу спор.

Рудольф потянул носом:

— Скажи мне, Бога ради, где тебя носило? От тебя разит, как от дикого зверя. Чем ты занимался?

— Ничем, — сказал Том. — Что я могу поделать, если от меня разит?

Не будь он моим братом, я бы вытряхнул из него все кишки, подумал Том.