Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

При этом мучительном воспоминании у Ксаверы побежал мороз по коже, губы ее посинели, руки задрожали. А на побледневшие было от гнева и возбуждения щеки пани Неповольной вернулись прежние краски. Она еще удобнее расположилась на своих нарядных подушках, которые резкими движениями сбила в кучу.

— Так, значит, одно это и волнует тебя? — спросила она, испытующе глядя на внучку.

— Да, одно это, — подтвердила Ксавера.

— Не понимаю, почему тебе понадобилось помнить столь нелепую болтовню, — с высокомерным видом произнесла она. — Это тем более удивительно, что я тысячу раз повторяла: всякий нищий — прирожденный враг всех имущих. В этой части Праги мы богаче всех и, естественно, сильнее всех ненавидимы местными бедняками, которые пользуются любым случаем, чтобы оскорбить нас, доставить огорчение. К этому надо привыкать, щедрость господня к одним вызывает зависть у других, так было всегда, и навряд ли когда-нибудь будет иначе. Выходит, старые вороны опять что-то каркали о невинной жертве? Все еще твердят свои нелепые измышления, не угомонились?.. А ты намерена падать в обморок всякий раз, как только они дождутся удобного случая, чтобы вылезти на свет божий со своими дурацкими выдумками? Ну нет, больше такой радости они не дождутся, я могу помешать им и помешаю! Пожалуй, уж я пересилю себя и выполню твою сегодняшнюю просьбу: поскучаю, вызывая из глубин памяти случай, на который они, по-видимому, намекали. Когда я звала тебя сюда, я, конечно, не думала, что мне придется об этом рассказывать. Но нет, сегодня я не в состоянии говорить об этом! — и пани Неповольная опять изменилась в лице.

— Иди, — приказала она внучке. — Оставь меня одну и завтра не попадайся мне на глаза. А вечером приходи в то же время, что и сегодня.

Испуганная Ксавера тотчас же ушла к себе.

На другой день вечером Ксавера сидела за мраморным столиком подле кровати своей бабушки, глядя на нее с тем же вниманием, как и вчера, когда та выкладывала перед ней содержимое обтянутой пурпуром шкатулки. Но сегодня это внимание было менее приятно бабушке, уже в который раз делавшей рукой такой жест, словно ей хотелось отогнать от себя неприятную мысль. А поскольку Ксавера не понимала, что означает сей жест, и, не обращая на него внимания, не отрывала от нее своих вопрошающих глаз, пани Неповольная начала рассказывать, однако с такой торопливостью, будто хотела как можно быстрее покончить с этой неприятной для нее задачей.

— Тебе уже известно, что я вышла замуж еще ребенком, без любви, по принуждению и, овдовев, горевала только по обязанности. После смерти мужа многие добивались моей руки, однако с меня уже довольно было горького опыта, а мой ум настолько закалился в несчастьях, что я возвысилась над мирской суетой и думала лишь о том, как лучше прославить господа бога. Молитва, исповедь — все мне казалось мало, тогда я посвятила себя украшению храмов и стала собирать с этой целью пожертвования среди близких мне по духу именитых дам. Следуя совету отца Иннокентия, духовника, рекомендованного мне в свое время настоятелем ближайшей обители досточтимых отцов, мы объединились в постоянно действующее общество — тайное, ибо император Иосиф запретил все подобные учреждения и терпел из них только одно, именовавшееся «Деятельная любовь к ближнему». Мы назвали свое общество Обществом пресвятого сердца Иисуса; вскоре я была избрана председательницей. С чувством гордости могу утверждать, что все улучшения в обстановке пражских церквей за последние десять лет — прежде всего и больше всего дело моих рук, предпринятое по моему почину и при моем участии. Взять, к примеру, престол Христа-младенца у кармелитов на Малой Стране. Никогда он не был бы так красиво и богато украшен, если бы не я. Гардероб святого изваяния состоит ныне из таких прекрасных вещей, что, по словам многих иностранцев, все именитые немецкие князья, вместе взятые, не владеют столькими драгоценностями.

— Вы позаботились прежде всего об этом храме, разумеется, потому, что он посвящен деве Марии-победительнице, которая в битве при Белой горе рассеяла войска еретиков! — вмешалась Ксавера.

— А как же иначе! — с самодовольным видом согласилась пани Неповольная. — Мне приятно, что ты сразу это поняла. Однако тебе следует знать также, что моя привязанность к святой церкви, открытое уважение к ее служителям и все направление моей деятельности доставили мне немало огорчений.