Василий Потапов - Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма

В полночь того же самого дня какой-то прохожий, застигнутый поздним временем, пробирался скорыми шагами по Красной площади… Вдруг видит он какой-то дивный зеленой огонек, который светился среди площади. Прохожий начинает всматриваться и замечает, что огонек светится в том самом месте, где лежат тела Самозванца и Басманова; прохожему приходит на мысль, что огонь принесли с собою стражники, которые, вероятно, наряжены сторожить два преступных трупа, – и он идет ближе к роковому месту. Ему слышатся звуки музыки, доносящиеся до его слуха от того же самого места, где видится огонек. Прохожий останавливается в недоумении, потом снова идет, приближается… и видение и звуки исчезают… Все темно, все мрачно! Прохожий бежит без оглядки прочь. Снова останавливается, снова видит тот же огонек, слышит те же самые звуки… Идет ближе, и по-прежнему все исчезает…

На следующий день по Москве разнеслась молва о страшном видении и о том, что на престол царский избран боярин и князь Василий Иванович Шуйский!..

Из дворца шло несколько человек бояр, и между ними находился какой-то незнакомец в платье особенного покроя, отличавшемся богатством и изысканностью: это был капитан Маржерет, служивший при Борисе Годунове и Лжедимитрии в немецкой дружине. Между ними происходил довольно жаркой разговор:

1-й боярин ( Маржерету ). Ты иноземец, капитан, и не тебе судить о поступках русского православного народа: ты служил Борису за деньги, мы служили ему по присяге; Годунов погиб, говоришь ты, но разве мы виновны в его смерти?.. Самозванец прибавил тебе жалованья, ты и ему начал служить, опять-таки за деньги!.. А мы, – боярин вздохнул, – видит Бог! Мы приняли его на престол наших государей, желая отчизне спокойствия, мы принимали его как сына покойного нашего законного царя… Ошиблись мы! Кто же не ошибается?.. Да за то мы тотчас же и поправили свою ошибку?..

2-й боярин. Истинно так! Где теперь Самозванец? И прах его развеяли по полю чистому.

3-й боярин. He допустили еретика посрамить нашу веру православную, нашу матушку святую Русь. He владеть папистам храмами нашими, не забываться польской шляхте перед коренными русскими боярами!

Маржерет. Нет, бояре! Я не слуга Шуйскому, пора домой!..

В это время явилась Агафья и, обращаясь к Маржерету, сказала на последние слова его:

– Пора, пора! Дядя, убирайся себе по добру, пока с честью провожают, а то, пожалуй, выпроводят и не больно ласково. Да не езди и домой-то, голубчик, как бы там не было худа: ведь ты чай за морем-то накуролесил; пришло худо, и давай Бог ноги!..

Маржерет схватился за саблю.

1-й боярин ( останавливая его ). И как тебе не стыдно, капитан, браться за оружие, и против кого, против женщины ( тихо ): она юродивая!..

Маржерет улыбнулся; Агафья, как будто ничего не замечая, продолжала:

– Еще то надобно сказать, есть ли у тебя и родина-то? Ведь вы, мои голубчики, бездомовные, заморские синички. Ну да ведь белый свет велик еще, не там, так в другом месте наймешься в работники, ведь тебе, голубчик мой, кто ни поп, то батька!.. Лишь бы не брал даром денежек из нашей казны…

2-й боярин. Молчи, Агафья, непригоже так обходиться с гостями иноземными!

Агафья. С гостями иноземными! А кто их зовет в гости? По чутью, словно волки слышат, где много золота. Эх, бояре, бояре! Стыд и срам! В старину этого не было, не нуждалась матушка святая Русь в наемщиках…

Маржерет ( вспыхнул ). В наемщиках?

Агафья. А кто же ты, мой голубчик? Вестимо наемщик! Сегодня служишь русскому государю за деньги, завтра татарин даст тебе более, ты пойдешь к нему в службу и с татарином придешь грабить святую Русь! Прощайте, бояре!..

Торжественный въезд князя Скопина-Шуйского в Москву. – Екатерина Шуйская. – Ее замыслы. – Юродивая. – Пир. – Заздравный кубок. – Кончина Скопина-Шуйского. – Опять юродивая. – Ее последнее предсказание.

Москва белокаменная готовила торжественный прием князю Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому: юный герой, очистивший землю Русскую от поляков, разгромивший врагов отечества, въезжал в столицу увенчанный лаврами, которыми бы мог гордиться старый полководец, и все спешили сретать спасителя родины. Между тем злоба не дремала и готовила ему, великому герою, кубок, отравленный ядом зависти и ненависти!.. Дух злобы избрал орудием презренного замысла честолюбивую женщину, дочь известного любимца Грозного, Малюты Скуратова, жену князя Димитрия Ивановича Шуйского, родного брата царя Василия.