Василий Потапов - Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма

Вскоре с противоположной стороны показалась золотая карета, также сопровождаемая почетною дружиною, – в ней сидела царица Марфа Феодоровна. Увидавши поезд, Лжедимитрий соскочил с коня, все последовали его примеру и отправились пешком навстречу приехавшей государыне… Карета остановилась. Самозванец подошел один и долго, очень долго говорил с царицею так тихо, что никто не мог расслышать слов его. Потом карета затворилась, поезд двинулся, и Лжедимитрий шел пешком около окна кареты.

Вдруг сквозь народную толпу прорвалась юродивая и подбежала к карете:

– Здорово, матушка-царица! – вскричала она. – Сколько лет, сколько зим не видала я твоих ясных очей! Ты уж чай и забыла бедную Агафью, да и немудрено! Много утекло воды с тех пор, как ты уехала из Углича; устарела и ты, моя голубушка! И то сказать, монастырская жизнь не царской чета, – испостишься как раз. Ну да слава Тебе, Господи, вот и опять начинаешь жить по-прежнему, едешь себе в золотой карете, а царь идет около пешочком. Только воля твоя, – прибавила Агафья вполголоса, так что только царица и Лжедимитрий могли слышать слова ее, – воля твоя, а этот сынок не похож на того, что лежал у тебя на руках и трепетал как голубь… Тебе, государыня, нельзя ошибиться, сердце родительское тотчас скажет – сын ли твой встречает тебя или нет, смотри не ответь Господу Богу!

Царица не отвечала ни слова. Лжедимитрий бросил юродивой две золотые монеты и проговорил вполголоса:

– На, возьми, Агафья, и ступай туда, куда идешь, да больше молчи, а что знаешь – то знай про себя!..

Юродивая подняла деньги и отвечала также тихо:

– Не бойся, Григорьюшко, я не проболтнуся, не мое дело! Сам ты не войди во искушение, прощай!

Юродивая скрылась…

Процессия кончилась. Боярин и князь Василий Иванович Шуйский возвращался из дворца домой. С Шуйским вместе шел московский дворянин Валуев. Они вели вполголоса речь между собою:

– Чудеса из чудес, – говорил Валуев, – не вчера ли ты уверял нас, Василий Иванович, что на престоле Святой Руси сидит самозванец, мы тебе и поверили. Глядь, ныне сама царица встретила его как сына, а когда приехали к Вознесенскому монастырю, так она упала ему на грудь да и почала жалостно плакать, всех нас в слезы привела. Воля твоя, князь, а я хоть и на попятную, так в ту же пору…

– Велико дело, – отвечал князь, улыбнувшись, – что царица признала его своим сыном. Есть русская глупая пословица, что нужда заставит калачи есть; пойдем ко мне, соберутся все наши, и я растолкую вам все как следует. Нет, мой любезный, рано ли, поздно ли, а пожар разгорится: ныне ли, завтра ли, а Самозванцу не бывать на Руси, не сидеть долго на престоле царском и нам, коренным русским боярам, – не изгибаться пред расстригою!..

Так разговаривали приятели и поворотили в ворота дома, принадлежащего князю Шуйскому.

Вскоре за въездом царицы начались приготовления к принятию обрученной невесты Лжедимитрия, дочери Сендомирского воеводы. К сожалению, нареченный тесть русского царя не слишком спешил к месту назначения, беспрестанно останавливался, жил роскошно в городах, через которые проезжал, и беспрерывно требовал от будущего зятя денег. Наконец Марина прибыла в Москву, и вскоре совершено было бракосочетание.

Марина сидела в своем тереме вместе с любимицею – панною Юзефиною. Обе они, от нечего делать, перекатывали крупный жемчуг, который стоял перед ними в золотой чаше.

– Чудное дело, государыня, – начала Юзефина после долговременной паузы, – чудное дело! В Польше бывало на любом бале стÓит посмотреть на панну Марину: красива, весела, как птичка; а теперь – сделавшись царицею обширного царства – она как будто променяла веселость свою на венец; пропал румянец, который мог бы поспорить с любою розою… вот и вздох, еще другой!.. Недаром, знать, говорит наша пословица, что слава и почести, груды золота и царский венец не милы без милого!..

– Ах, Юзефина! – отвечала царица, вздохнувши. – Зачем ты растравляешь раны бедного сердца? Прошедшее невозвратно, моя милая, а будущее мрачно и неизвестно!..

– Будущее, государыня? – спросила Юзефина с удивлением. – Что вы хотели сказать этим? Разве будущее может грозить супруге царя русского, великого Димитрия?

– Царя русского! Великого Димитрия! – повторила Марина в раздумье. – Великого Димитрия! Если бы знали люди, как велик этот Димитрий, если бы знали они, что Димитрий, сидящий теперь на престоле русском, так же далек от царского происхождения, как земля далека от неба, если бы наконец они были уверены, подобно мне, что в муже моем, пред которым теперь все преклоняют колена, не течет кровь даже и польского дворянина!.. – Юзефина с удивлением слушала слова Марины, которая, придя в себя и желая избежать любопытства своей фаворитки, посмотрела в окно и сказала: – Посмотрите, панна, кто это стоит там, пред дворцом – вот эта женщина?