Даниил Мордовцев - Замурованная царица. Иосиф в стране фараона (сборник)

На докладе следственной комиссии его святейшество владыка Верхней и Нижней страны, фараон Апепи, сын Амона-Ра, собственноручно начертал следующую резолюцию: «Верный раб мой, семер-уат Циамун, да предстанет престолу моему с высоким титулом сета (блестящий, светлейший), и от неверного пса Хорхеба да будет отнята преступная голова, а недостойное тело его вывесить птицам на съедение».

Иосиф узнал об этой резолюции, до времени хранившейся втайне, от емхета.

Иосиф вспомнил рассказ отца своего, слышанный им в детстве.

– Вышел я однажды из Безрмави, чтоб идти в Харран, – говорил Иаков, – пришел в одно место и остался там ночевать, потому что зашло солнце. Я взял один из бывших на том месте камней и положил себе в головы, и лег на том месте. И вижу во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается небес, и вижу: ангелы Божии восходят и нисходят по ней. Я вижу, Иегова стоит на ней и говорит: «Я Иегова, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака. Не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое как прах земной, и распространится к западу, и к востоку, и северу, и к полудню, и благословятся к тебе в семени твоем все племена земные» [30] Кн. Бытия, XXVIII, 10–18. – Д. М. .

«Этот сон моего отца от самого Иеговы, – думал и говорил себе Иосиф. – А разве мои сны не от Него же? Я сын моего отца, я его семя, и во мне благословятся все племена земные… О Бог мой, Бог Авраама, Исаака и Иакова! Я верю, я чувствую, что и во мне есть частица божества: это говорил и мой старый учитель, мой благодетель Тутмес… А по вычислениям Тутмеса и по моим соображениям, голод должен посетить страну фараонов через девять лет. Еще есть время предупредить об этом фараона. Но как? Он не знает меня. Я раб, я узник, заключенный в тюрьму доверчивым Путифаром за то, что жена его, Снат-Гатор… бедная!.. Мне жаль ее… за то, что я не хотел обмануть своего доброго господина, не мог снизойти к ее похоти, к ее страданиям за свой стыд… Да, она должна была страдать и в своем безумном ослеплении погубила меня… Но как фараон узнает обо мне? Бог Авраама, Исаака и Иакова, помоги мне!»

Он долго молился, поверженный на землю, и благая мысль осенила его.

– Это Бог внушил мне ее, – говорил он, вставая с молитвы. – Сейчас пойду к ним.

Он направился к той камере, в которой заключены были сановники Циамун и Хорхеб. От тяжелых цепей, которыми окованы были их ноги, руки и шеи, они очень страдали.

– Мир вам, – сказал Иосиф, входя к ним.

– Боги да наградят твою доброту, сын Ханаана, – слабо проговорил Циамун.

– Мы совсем не знаем сна, – звеня железом, отозвался Хорхеб, – цепи мешают нам спать.

– Успокойтесь же, я облегчу ваши страдания, – сказал Иосиф и имевшимся при нем ключом разомкнул на них оковы. – Теперь вы можете лежать более удобно, и сон скоро сойдет на ваши очи.

Сон обоих был так крепок, что они проспали всю ночь, и когда Иосиф навестил их утром, они только что проснулись.

– Мир вам! – снова приветствовал их Иосиф. – Облегчил ли сон ваши страдания?

– О, боги да пошлют тебе счастье, добрый сын Ханаана! – радостно проговорили оба заключенных.

– Я давно так сладко не спал, – добавил Циамун, – и никогда более радостные сновидения не посещали моего пурпурового ложа во дворце фараонов, какие боги навеяли на меня в эту ночь в моем тяжком заключении.

– Что же ты видел во сне, несчастный, бывший семер-уат его святейшества фараона Апепи? – спросил Иосиф.

– Видел я сад, и в саду том три виноградные лозы, – отвечал Циамун, – и выросли на этих лозах зрелые виноградные грозди. И вижу, в руке у меня чаша фараонова, а я беру те зрелые кисти винограда и выжимаю из них сок в чашу и подаю ее фараону, моему господину.

После некоторого молчания Иосиф сказал:

– Я так понимаю твой сон, внушенный тебе Богом, благородный семер-уат его святейшества фараона: три лозы виноградные – это три дня. Через три дня фараон будет праздновать свое рождение и тогда вспомнит о тебе, о твоей верной службе, о твоем сане и снова призовет тебя к себе, снова возвратит тебе высокий сан виночерпия, и ты снова будешь служить на пирах его. Но помни: когда возвратятся тебе все милости фараона, то в счастье твоем напомни обо мне фараону, чтобы он освободил меня от заточения, потому что я неправдою похищен был из земли ханаанской, и хотя никому не сделал зла, однако меня, по злобе других, ввергли в заточение.

Циамун, бледный от волнения, поднял руки к небу.

– О светоносный, всевидящий Горус! – восторженно молился он, обращая взоры к солнцу, глядевшему в оконце тюрьмы. – Ты видел, что сердце мое, как и руки мои, чисто перед фараоном; я не запятнал памяти моих предков.