Светолик Ранкович - Лесной царь

— Сдавайся, пропадешь ни за грош! — крикнул кто-то в другое окно.

Джюрица направил револьвер туда и выстрелил…

Грохочут ружья, свистят над головой пули, ударяются в стену, на Джюрицу сыплется штукатурка. Стоит ему выстрелить в одно окно, как по нему открывают огонь через другое…

Бой! Настоящая битва!

Джюрица уже расстрелял патроны в револьверах и взялся за магазинку.

Внезапно стрельба снаружи умолкла.

Что сейчас будет? Джюрица тихонько приподнялся и поглядел в окно передней стороны дома. Взгляд его скользнул по женской фигуре, такой знакомой, такой близкой, но не остановился на ней, а пробежал дальше. Сердце внезапно защемило, охватила тоска. Джюрица снова перевел взгляд на женщину, и волосы у него стали дыбом. Станка! Да, она… Не обманывают ли его глаза? Вот смотрит на него. Что же это такое?.. Значит, она и привела этих волков! Да, вот опять показывает! А-а-а!.. Кровь бросилась ему в голову, застлала глаза. Сжимая винтовку, не думая о том, видят ли его стоящие за спиной жандармы, он прицелился в Станку. В голове было пусто, ни одной мысли, перед мушкой что-то чернело. Джюрица нажал на спуск! Вспышка огня, клуб дыма — женщины не стало… Станка как-то боком, без единого звука опустилась на землю и замерла.

Жандармы снова открыли по комнате бешеный огонь. Джюрица заметил, что стреляли больше поверху, пули ложились над головой, и понял, что они хотят захватить его живьем. Он подумал: как бы этим воспользоваться? В тот же миг снова раздался оглушительный треск — видимо, таранили дверь бревном. Сотрясался весь дом. «Берегись!» — крикнул кто-то перед дверью. Ухнул еще один сильный удар, дверь подалась, повернулась и упала. Под окнами загремели ружья: дым, грохот, вспышки — сущий ад! Джюрица повернул винтовку в сторону окна, но в тот же миг его схватили и сжали две сильные руки. Из дыма выскочил человек, кинулся на него, обхватил и навалился всем телом.

— Сюда! — крикнул Митар, прижав разбойника грудью и стискивая, как клещами, его руки…

На Джюрицу кинулись еще трое, четверо… Все смешалось в одну кучу.

Подмят, побежден… Мозг, сердце, кровь — все оцепенело, замерло, ни чувств, ни мыслей, ни признаков жизни… Тяжелый кошмар придавил грудь, сжал, точно тисками, голову, перед глазами искры, темные круги. А тяжесть все больше, все мучительней. Он потерял сознание…

— Готов! — крикнул Митар и встал. Поднялись и другие, на полу остался лишь Джюрица: недвижимый, безгласный, обмерший…

«Ох, как приятно дышать! Возвращается что-то светлое, сладостное… Но что это — он закован? Руки и ноги прикованы к полу или еще к чему, он не в силах ими шевельнуть. А-а, его связали, как когда-то пристав Мита… Джюрице вспомнилось, как было больно тогда, но сейчас все это тяжелее, мучительней. Он открывает глаза и видит много людей с блестящими пуговицами на груди. Все смотрят на него с каким-то особым любопытством; он даже замечает в их лицах сочувствие. «Гляди-ка, ведь они обыкновенные люди. Вон как ласково на него смотрят… А куда ушли те, со страшными глазами? Нету их больше, эти совсем другие…»

Люди расступаются и дают кому-то пройти. Вот приближается чье-то бородатое сухое лицо и смотрит на него с любопытством, и опять Джюрица видит в этом взгляде сочувствие.

— Сдавили ему горло, вот он и потерял сознание. Сейчас очухается, — заметил один из стражников.

Джюрица пришел в себя и сморщился от боли в локтях.

— Выведите его во двор, пусть придет в себя. И ноги развяжите. Для чего это вам? — приказал начальник и вышел.

Джюрицу, со связанными руками, вывели во двор. Двое держали конец веревки, которой он был связан.

Рассвело, все предметы уже были отчетливо видны…

— Где девушка? — спросил начальник.

— Не она ли там?.. — сказал Митар, увидав что-то пестрое у забора.

— Она самая, убита! — закричали другие.

Начальник и Митар подошли к изгороди. Станка лежала ничком, как-то согнувшись, и, казалось, опершись на локти, прятала в ладонях лицо. Митар осторожно перевернул ее, посмотрел на закатившиеся глаза, приложил ухо к груди.

— Кажись, еще жива. Что-то в ней теплится, не то дышит, не то сердце бьется.

Начальник нагнулся, приложил ухо.

— Жива, сердце бьется. У кого бинты? Погляди, куда угодила пуля!

— Бинты и лекарства у Петра, — ответил Митар. — А, вот, в грудь! — воскликнул он, увидав с правой стороны груди кровь.

— Бедняжка, вряд ли выживет. За что ты убил ее, несчастный? — обратился он к Джюрице.

А Джюрица, нахмурившись, с презрением смотрел на неподвижно лежащую страдалицу. В глазах его горело злорадство, однако он не проронил ни слова.