Мэтью Шил - Предстоятель Розы и другие рассказы

Наконец, идя впереди Смайта по каменному полу коридора, Крукс споткнулся о кучу пыли и мусора и в следующий момент остановился, ударившись о стену.

— Эй! — сказал он. — Что это?

Ответа не было…

Прислонившись к стене в ожидании указаний, Крукс внезапно услышал позади себя лязг, как будто захлопнулась массивная дверь, и скрип ключа в ржавом замке. Затем раздался скрежет; по коридору будто протащили какой-то тяжелый предмет, и одновременно Крукс ощутил запах.

— Смайт! — крикнул он. — Мы пришли?

Ответа не было…

Крукс услышал, как чиркнула спичка, другая, третья. К этому времени его кости стали такими же холодными, как и окружавшие его камни.

Он вдруг закричал:

— Смайт! Я собираюсь снять повязку!

Ответа по-прежнему не было; но несколько мгновений спустя его испуганное сердце вздрогнуло от странного звука — не то бормотания, не то лепета, наполовину речитатива, наполовину напева на незнакомом языке. В следующий миг повязка была сорвана с глаз Крукса.

Он увидел свет — розовый свет — поначалу ослепляюще яркий, и в этом свете он сразу увидел и понял, что находится в заточении. Он стоял в комнате размером примерно четырнадцать на четырнадцать футов, выложенной необработанным камнем; дверной проем шириной в три фута выходил в коридор такой же ширины. Дверь, ведущая в этот коридор, и была ранее заперта; но Крукс все же мог выглянуть наружу, так как в железном полотне двери было прорезано большое фигурное отверстие — готической формы, как и сама дверь; за дверью стоял старинный железный канделябр с семью насаженными на острия свечами; и все они горели выше головы человека, занимая всю ширину коридора.

Крукс понял, что скрежет, который он слышал, был вызван установкой канделябра на предназначенное ему место, а чирканье спичек — необходимостью зажечь семь свечей; позади и перед каждой из них располагался розовый фарфоровый экран с узором из роз — двумя перпендикулярными рядами роз, так что, сгорая и сокращаясь, свечи все равно светили сквозь розы.

Все это он успел заметить за несколько секунд; он также увидел, что на полу лежала открытая сумка, откуда, как он предположил, Смайт достал льняной амикт [41] … амикт — наплечник, также прикрывающий шею, часть литургического облачения священнослужителя в католической и ряде других церквей. , усыпанный розами и прикрывавший теперь его плечи; более того, вскоре в сознании Крукса промелькнула мысль, что куча пыли и мусора, о которую он споткнулся, состояла из рассыпавшихся в прах костей и одежды людей, окончивших здесь свои дни; и более того, он заметил, что перед отверстием в двери висел старинный толедский пуньял [42] … пуньял — короткий и прямой испанский боевой кинжал. дамасской стали, и понял, что клинок милосердно предназначался для него — если он пожелает обратить его на себя. И если он еще сомневался в этом — если питал какие-то надежды — они исчезли, когда он увидел то, что висело на стержне канделябра — прямоугольную табличку из черного дерева или черного мрамора; на ней красным карандашом было нацарапано:

МИННА И ЧЕТВЕРО ДРУГИХ

Но чудовищней всего было другое — и ток крови Крукса застыл при виде ужасной комедии, зрелища Смайта, распевавшего гимны и танцевавшего в своем амикте в ярде позади свечей, словно творя чары «простертых рук, шагов переплетенных» [43] …«простертых рук, шагов переплетенных» — Цит. из поэмы А. Теннисона (1809–1892) «Мерлин и Вивиана», вошедшей в цикл «Королевские идиллии» (пер. О. Чюминой). с запрокинутой головой и взором, устремленным в небеса — и с пенсне на носу! На каком оккультном халдейском возносил его блеющий и мычащий язык это блеянье Молоху и Ваалу? Крукс знал несколько языков, но этот речитатив не имел ничего общего с какой-либо знакомой ему человеческой речью; и это кривляющееся спутанное фанданго сплетающихся рук и извивающихся бедер, сопровождавшее пение — точно какое-то зачарованное существо неуклонно вращало мельницу танца в стране тарантула: акт колдовства столь же древнего и первобытного, как освещенные факелами оргии Савы и Египта…

Просунув шею в отверстие, с глазами, вылезающими из орбит, Крукс шептал этому жуткому танцору:

— Смайт, не делайте этого, Смайт…

Через три минуты ритуал был завершен; Смайт постоял еще минуту, склонив голову и бормоча что-то себе под нос; затем снял и положил амикт в сумку, поднял и надел шляпу и, не говоря ни слова, ушел, оставив свечи гореть, как на поминках.