Нам Као - Избранное

— С чего это у тебя такой дурацкий вид? Музой какой-нибудь залюбовался?

— А, это вы! — растерянно отозвался Хо.

— Уж не красотку ли поджидаешь?

— Ну, в этом он не нуждается! Поэты ведь никогда не стареют и потому не торопятся расстаться с девственностью.

— К счастью, я не поэт!

— Так, значит, все-таки девицу караулишь?

— Вовсе нет.

— Ну тогда не побрезгуй мужской компанией, пошли!

Хо с опаской посмотрел на приятелей.

— Это еще куда?

— Да так просто…

— Нет уж, увольте, мне нужно успеть домой, пока трамваи ходят.

В ответ Чунг скорчил пренебрежительную гримасу:

— Вот олух! Спешить домой в такой чудный вечер, когда на улицах веселье в самом разгаре!

Но Хо твердо стоял на своем:

— Хватит шуток, у меня дома дела.

— Ну, тогда конечно… Ничего не поделаешь, возвращайся! Впрочем, постой… Ты еще ничего не знаешь?

Хо снова обернулся к другу.

— «Обратный путь» Кюйена переводят на английский. За право издания — три тысячи донгов!

Хо вытаращил глаза и замер от изумления. Лишь минуту спустя он вновь обрел дар речи.

— Это правда?

— Ну конечно! Кюйен сам показывал нам договор.

Но Хо все еще не мог поверить.

— Быть такого не может… Кому как не мне знать… Впрочем, зайдем, выпьем по стакану пива! Куда спешить!

О том, что дома его ждут, Хо уже забыл. Им владело единственное желание: узнать поподробнее о новости, сообщенной Чунгом. По дороге в пивную Хо без конца задавал приятелям вопросы. Они зашли в одно из заведений на берегу озера Возвращенного Меча, а когда выпили, уши у Хо налились кровью, и он, мрачно постукивая по столу пивной бутылкой, принялся разглагольствовать:

— «Обратный путь» интересен только одним, понятно вам это или нет? Там изображены местные нравы и обычая. Читателям это нравится, потому книгу и переводят. Но, по существу, произведение это поверхностное и очень посредственное. Оно не затрагивает серьезных проблем. А для подлинного произведения искусства нет национальных рубежей и границ, оно становится достоянием всего человечества. И в нем должно быть нечто великое и могучее, выстраданное, но полное оптимизма. Оно должно быть проникнуто идеалами гуманизма, воспевать человеколюбие и справедливость, помогать людям лучше понять друг друга. Вот что такое подлинный шедевр! Понятно вам или нет? Я еще не потерял надежды, вот увидите! Пусть я за всю жизнь напишу только одну книгу, но она получит Нобелевскую премию и будет переведена на все языки мира!

Чунг кивал головой и тихонько посмеивался. Мао хохотал во всю глотку. Только Хо оставался серьезным. Он все больше распалялся, речь становилась бессвязной. Когда на улицах зажглись фонари, Чунг с Мао стали собираться домой, но Хо удержал их:

— Погодите, куда спешить! Надо еще выпить… Деньги у меня есть!..

Когда утром Хо проснулся, тело у него ныло, будто его избили, голова была тяжелой, во рту он ощущал горечь. В горле пересохло, и его мучила жажда. Хо потянулся за чайником, стоявшим на столе. Чайник был полон до краев, и вода в нем была еще теплой. Хо понял, что это жена снова позаботилась о нем, и на душе у него стало невыносимо тяжело. Как Ти заботится о нем! Он смутно помнил, что прошлой ночью вернулся пьяный, устроил скандал, кажется, ударил Ти, выгнал ее на улицу, а потом запер дверь и завалился спать. Хо в панике вскочил с постели, растерянно огляделся… Слава богу, жена дома. Наверное, был так пьян, что не сумел даже дверь запереть…

Так оно и было. Ти с ребенком на руках стояла на улице, пока он не заснул, а потом вернулась в дом. Сейчас она дремала в гамаке, положив рядом малыша. Обычно Ти поднималась рано, но в эту ночь ей, видно, совсем не пришлось уснуть, и она была так измучена, что до сих пор не проснулась. Голова ее склонилась набок. Одна рука беспомощно свисала — слабая, нежная рука. Вся поза женщины выражала бесконечную усталость и страдание. Стыд и раскаяние охватили Хо, он почувствовал острую жалость к несчастной. Ну почему судьба уготовила ей такие мучения? Даже во сне с ее лица не сходила тревога. Хо вспомнил, что моментами жена казалась ему очень некрасивой, непривлекательной. Это бывало, когда он долго и пристально смотрел на нее. Его охватило неудержимое желание взглянуть на Ти. Он, как был босиком, тихонько подошел к гамаку и опустился на корточки. Стараясь не дышать, он внимательно рассматривал жену. Мертвенно-бледное лицо, поблекшие, бесцветные губы, опухшие, с синевой веки, под глазами мешки. Щеки ввалились, и от этого резко обозначились скулы. Хо тяжело вздохнул и грустно покачал головой. Потом нежно взял худенькую руку Ти. Под бледной, почти прозрачной кожей резко выделялась вены. Запястье было совсем тонким, как у ребенка. Хо вдруг понял, сколько горя, страданий и забот выпало на долю этого нежного, слабого и доброго существа, понял, как нуждалась жена в покровительстве, защите и утешении.