Шалом Аш - Люди и боги. Избранные произведения

Красное знамя, писал Аш, указывает путь. Это рабочее знамя. «Темной ночью во мраке погреба мать-Нужда сучила нитку, сестра-Чахотка нитку заправила в станок, а братец-Голод ткал полотнище знамени.

В кровь макали нитки, в кровь убитых, в кровь нищих, затравленных нуждой и безысходной бедностью».

Такие слова мог сказать только тот художник, который чувствовал, что именно революция может внести свежую струю в затхлый мир самодержавной России. Но ясным сознанием того, что революция призвана коренным образом изменить частнособственнический строй Российской империи, Аш не обладал. Наоборот, ему дороги были «полупролетарии-полухозяйчики», цеплявшиеся за свое добро и молившиеся всевышнему о его приумножении.

В годы реакции писатель уходит от больших проблем. Он ищет луч света и «искру добра» в древней истории народа. Впечатления от занятий древностью легли в основу занимательно написанных страниц повести «Разрушение храма», страстных диалогов пьес «Амнон и Тамар» и «Дочери Иевфая». В этих произведениях писатель обращается к далекому прошлому, восхищается ветхозаветной стариной, святостью ее людей, как бы противопоставляя «высокое» человеческое начало древней истории бесчеловечному миру новой действительности.

В 1909 году Аш приехал в США. Новый Свет, где наряду с роскошью господствовала безысходная нищета, где уродливые формы развитого капитализма были выражены ярче всего, предстал перед его глазами в мрачных красках. Под тягостными впечатлениями всего увиденного Аш создал повесть «Америка», в центре которой — трагическая судьба еврейского мальчика из Польши.

Произведения Горького из цикла «В Америке» помогли Ашу разглядеть неимоверные страдания миллионов людей Нового Света, скроенного, по существу, на эксплуататорский лад Старого. Аш показал, как «маленькие люди» российских местечек в тяжелой борьбе за свое существование в большом капиталистическом городе постепенно освобождаются от наивных иллюзий, будто США являются страной обильного счастья и полной свободы.

Жестокость и бездушие капиталистического строя, уничтожающего все, что дорого писателю, гонит его из города в город, из страны в страну в поисках «красивой и нравственной жизни». Растерянный Аш в канун первой мировой войны появляется в Иерусалиме, потом поселяется в Париже, а в конце 1914 года возвращается в Нью-Йорк.

«Странное дело, — говорит Аш, — сидя в Америке, я ни на секунду не перестаю видеть Польшу». Но в стране, где все находятся во власти «Желтого дьявола», писатель иными глазами увидел свою «старую родину», свой «Городок». После долгих лет идеализации мещанских верхов «Городка» он опускается на его дно и в 1917 году создает первый социальный роман «Мотке-вор», в основе сюжета которого лежит столкновение голодных «низов» с сытыми «верхами»

Носильщик Либ и его рыжая Златка с трудом отвоевали себе угол в подвале заброшенного дома. Златка рожала каждый год, но спустя восемь дней после очередных родов переводила своего ребенка на кормление из рожка, а сама шла в кормилицы. В убогой и нищенской атмосфере подвала жил ее сын Мотке. С искренней тревогой за его судьбу Аш показывает, как суровая житейская обстановка привела Мотке «на самое дно», где он вырос в анархического бунтаря.

Аш не понимал, что слепое восстание одиночки против сытого мещанства и самодовольного купечества обречено, что революционная борьба требует организованности. Сочувствуя возмущению Мотке, он не видел возможности реализовать справедливые чувства своего героя иначе, как путем ограбления тех, кто измывается над добрыми и покорными тружениками. Своими налетами на грабителей «плодов чужого труда» Мотке, по мысли автора, становится справедливым мстителем за социальное зло.

При всей ограниченности мировоззрения Аша его роман «Мотке-вор» свидетельствует, что писатель расстается с иллюзорными представлениями о трогательном единении и патриархальной целостности еврейского народа, которые раньше ему казались извечными и незыблемыми.

Вслед за романом «Мотке-вор» Аш выпустил в свет роман «Дядя Мозес», открыв им серию произведений большой формы («Мать», 1923; «Электрический стул», 1924; «Возвращение Хаима Ледерера», 1927; «Уголь», 1928; «Ист-ривер», 1947; «Гроссман и его сын», 1954), в которой изобразил мучительный процесс приспособления эмигрантов к общественным условиям «машинного рабства» Америки.

Ранний Аш находился в плену местечкового быта, идеализировал «народную жизнь», неправомерно защищая ее от разрушительных влияний буржуазной урбанистской культуры. Зрелый же Аш, соприкоснувшись с жизнью большого капиталистического города, стал обличать его уродства, выступать поборником социальных преобразований.