Эрнест Катрель - История неустрашимого капитана Кастаньетта [На рус. и фр. яз.]

— Деженетт, — обратился Бонапарт к главному врачу, стоявшему подле него, — сделайте все, понимаете, абсолютно все, чтобы спасти этого человека. Это один из самых храбрых моих офицеров, и я очень им дорожу. Понимаете? Надо сделать все возможное и невозможное!

И, пожав руку невыносимо страдавшему от чумы Кастаньетту, генерал двинулся дальше.

Час спустя Деженетт вернулся к бравому вояке, которого и узнать-то теперь было трудно, так он был измучен болезнью, и сказал ему:

— Не могу и не хочу скрывать от вас, дорогой, что жить вам осталось всего лишь несколько мгновений… Но все-таки есть один-единственный шанс спасти вас, и это операция, которой, честно вам скажу, мне еще никогда не доводилось делать и которая заставила бы отступить самого бесстрашного…

— Что за операция?

— Замена желудка!

— Только-то? Приступайте, доктор, с этим мерзавцем я так намучился, что рад от него отделаться!

— Вы еще шутите! — вздохнул Деженетт, подозвал своих ассистентов и взялся за инструменты.

Кастаньетт даже не пошевелился. Первый сделанный скальпелем надрез он встретил веселым насвистыванием: конечно же это была мелодия «Марсельезы». Часом позже дело было сделано: у храбреца появился новый — двойной кожаный — желудок, и он был спасен!

22 августа Бонапарт приказал выпустить прокламацию, в которой объявлял своей армии о том, что возвращается во Францию, а командование войсками поручает генералу Клеберу. Кастаньетт был потрясен и подавлен этим известием: Бонапарт всегда был его любимым героем. Храбрецу казалось, что родная Франция навеки потеряна для него. И тем не менее он рискнул обратиться к Бонапарту с просьбой разрешить ему сопровождать генерала, ссылаясь на изменившееся в связи с многочисленными ранениями состояние здоровья. И Бонапарт дал такое разрешение.

Во время морского перехода наш славный Кастаньетт не раз нашел случай возблагодарить Провидение за все, что с ним случилось.

«Да уж, мне неслыханно повезло! — думал он, глядя, как страдают от качки его спутники. — Просто неслыханно! Как я мучился от морской болезни во время предыдущего плавания! А теперь благодаря моему новому двойному кожаному желудку остаюсь свеженьким как огурчик! Если бы все, кто путешествует морем, знали, до чего удобно и приятно иметь такой желудок, они непременно обзаводились бы им, прежде чем пуститься в плавание…»

9 октября (17 вандемьера VIII года) флотилия, направлявшаяся во Францию, встала на рейд во Фрежюсе. Опасное плавание среди вражеских судов продолжалось ровно сорок один день. 16 октября, после триумфальных приемов, устроенных в честь его генерала последовательно в Эксе, Авиньоне, Балансе и Лионе, где все происходило особенно бурно и торжественно, Кастаньетт прибыл в Париж. В каждом из городов, где делали привал и принимали восторги толпы, сияющее лицо нашего капитана вызывало всеобщее восхищение, и Бертье, начальник штаба триумфатора, не раз испытывал жгучую зависть и ревность по отношению к своему подчиненному, которого встречали такими сумасшедшими овациями.

Итак, Бонапарт прибыл в Париж. Столичный гарнизон, да и сами парижане встретили его с энтузиазмом, правительство — более чем холодно, даже враждебно. Бонапарт сделал вид, что удалился от дел, как уже было после взятия Тулона и заключения Кампоформийского мирного договора. Он встречался лишь с учеными и некоторыми особоприближенными, преданными ему душой и телом людьми, среди которых в первых рядах находился, естественно, наш друг капитан Кастаньетт.

Бедняга решил всего себя отдать в распоряжение того, кого уже заранее считал будущим властелином мира. Ни одна жертва не показалась бы ему чрезмерной, если бы она понадобилась для восшествия на престол его героя. И он оказывал свои неоценимые услуги с такой скромностью, почти в тайне, что казалось, будто он в долгу перед тем, кто на самом деле чуть ли не всем обязан ему. Но он был небогат, наш храбрец. Один за другим продал он все жемчуга, вставленные в его челюсти в Египте, все они были заменены фальшивыми. Потом настал черед и драгоценных камней, украшавших его серебряное лицо. Вырученные за них деньги, разумеется, шли в помощь будущему императору. А когда тот спрашивал, откуда у отважного капитана такие средства, Кастаньетт отделывался какими-то россказнями про поддержку семьи, хотя на самом деле это он содержал свою семью благодаря строжайшей экономии личных расходов. Таким образом Кастаньетт принимал участие в построении огромного здания будущей Империи, внося туда и свою золотую песчинку.