Вилли Бредель - Отцы

— Да, да, мир — это воровской притон.

Заподозрив ту или иную уборщицу, Папке тотчас же ее увольнял. За каждый будний день он платил полторы марки, за каждый воскресный — две с половиной, но требовал, чтобы выручка была значительно выше; ведь ему надо вносить годовую аренду, покрывать «громадные расходы». А его «тяжелый труд» разве не должен как-то оплачиваться?

Каждое воскресенье Папке около часу ночи нанимал извозчика и объезжал все свои подопечные «предприятия», собирая выручку. Он купил молодую овчарку, дал ей кличку «Рольф» и разыгрывал из себя любителя животных и дрессировщика. Под этим предлогом он не расставался с хлыстом, даже когда оставлял собаку дома. Папке вечно стонал и жаловался, что ему некогда дохнуть, и клял мошенников — сторожей; он прекрасно знает, говорил он, что все они его обворовывают. Как только приближалась полночь, он находил время, вооружившись хлыстом, носиться из одной уборной в другую. Нередко, когда никто не мог его видеть и слышать, он напевал с довольным видом:

Карл Брентен часто над ним потешался и дразнил его. Папке все прощал ему; он иногда даже поддакивал приятелю. И чем больше денег Папке зарабатывал, тем громче жаловался.

Папке действительно вел свое дело искусно, — этого никак нельзя было отрицать, Он заказал таблички с надписями: «Кто добр, тот старика не забывает, который здесь за вами убирает!» Или: «Мадам, гарантию даем — здесь ждет вас ласковый прием. С взрослых 15, с детей 10 пфеннигов». Кроме того, он завел запрещенную торговлю всякого рода предметами первой необходимости, привлекая сторожей и сторожих «участием в прибылях». В его уборных всегда можно было купить пудру, одеколон, шпильки для волос, наконечники для шляпных булавок, фиксатуар для усов и таблетки аспирина. Это сильно повысило доходность уборных.

Изыскивая способы раскрывать козни уборщиц, — а Папке был убежден, что все они его обворовывают, — он часто их увольнял и заменял другими, а затем сравнивал цифры выручки. Как бы ни был высок доход, он всегда доказывал, что можно его еще повысить, будь только люди почестнее.

— И в особенности плутуют женщины. Среди мужчин еще попадается изредка честный человек, — говаривал он обычно.

Всю организацию летнего гулянья членов «Майского цветка» в нынешнем году Брентену пришлось целиком взять на себя. Выбор ресторана был единственной обязанностью, от которой Папке великодушно освободил его. Празднество на сей раз должно было состояться в лесистой местности, в саду-ресторане возле Ральштедта.

Брентен ворчал по поводу этой дополнительной нагрузки. В его обязанности входило: известить членов ферейна о дне и месте гулянья, составить программу концерта, пригласить оркестр, закупить фонарики для детей и вещи для лотереи. Пауль Папке твердил:

— Неужели ты не можешь мне оказать эту дружескую услугу? Ведь это не для меня, а для нашего ферейна… Сам видишь, что я из сил выбиваюсь…

И щедро угощал приятеля пивом, пока не наступала полночь — час объезда уборных.

В эти летние месяцы семьи Хардекопфов, Брентенов и Штюрков встречались чаще прежнего. Раз в неделю мужчины собирались на партию ската — по очереди у каждого. Женщины садились за другой стол и развлекались игрой в «шестьдесят шесть».

Густав Штюрк вновь воспрял духом: он получил письмо от Эдгара, своего младшего сына. Юноша писал из Нового Орлеана, что живется ему хорошо; он вскоре вышлет отцу деньги и покроет свой долг. К сожалению, он не сообщил своего адреса и умолчал о своих занятиях. Но для Штюрка и его жены главное было знать, что сын жив. А уж что мальчик пробьет себе дорогу в Америке, в этом они нисколько не сомневались.

В столярной мастерской Штюрка дела шли из рук вон плохо. Заказов на мебель почти не поступало. Мебельные фабрики изготовляли все гораздо дешевле. Штюрку приходилось пробавляться мелкими поделками. Бывало, что за целый день появлялся один-единственный заказчик, да и тот просил приделать ножку к стулу. Все остальное время Штюрку никто не мешал сидеть на верстаке и беседовать с канарейкой Хенсхен.

По вечерам Брентен иногда наведывался в ресторан при Доме профессиональных союзов. Его привлекало хорошее пильзенское пиво и превосходная «свиная ножка с кислой капустой» — фирменное блюдо ресторана. Обычно его сопровождала Фрида. Она несколько округлилась за последние годы, но лицо было по-прежнему свежим, молодым. Маленькую Эльфриду оставляли на попечение Вальтера, которому шел уже тринадцатый год, и за эти услуги он получал от родителей несколько пфеннигов. В последние годы в семье Брентенов царили мир и, можно даже сказать, полная гармония. Фрида уже не обкрадывала своего супруга или, точнее говоря, прибегала к этому в исключительных случаях: она чутьем поняла, что политика обмана и утаивания всегда подтачивала их совместную жизнь. А Карл Брентен, ему уже перевалило за третий десяток, став деловым человеком, который вынужден считаться с мнением окружающих, примирился со своей судьбой. К тому же он обожал дочурку Эльфриду, прелестную крошку с темно-каштановыми локонами. И в те вечера, когда он сидел дома, ему даже казалось, что он по-настоящему любит жену. Посторонние считали их отношения если не слишком нежными, то, во всяком случае, вполне прочными и нормальными. По сравнению с подавляющим большинством браков оно так и было.