Вилли Бредель - Отцы

Роман «Отцы» известного немецкого писателя-коммуниста и видного общественного деятеля Вилли Бределя (1901—1964) был впервые опубликован в Москве в начале 1941 года, когда в Западной Европе бушевала вторая мировая война и уже готовилось нападение на Советский Союз. Наряду со многими выдающимися представителями прогрессивной немецкой культуры, которых преследовал гитлеровский режим, Бредель нашел в ту пору убежище в СССР.

За плечами сорокалетнего Бределя уже был тогда героический опыт, которого, наверное, достало бы на несколько человеческих жизней. Он участвовал в Гамбургском восстании 1923 года под руководством Эрнста Тельмана, а после разгрома восстания оказался за решеткой. Служил на флоте и был списан на берег за руководство коммунистической ячейкой. Работал на заводе «Нагель и Кемп», откуда его уволили за ту же пропагандистскую деятельность. Выступал в коммунистической прессе, редактировал рабочую газету — «Гамбургер фольксцайтунг». За все это был приговорен к заключению в крепости. Сразу после прихода Гитлера к власти был вновь арестован и более года находился в концлагере Фульсбюттель, откуда ему удалось бежать в Чехословакию, а затем попасть в Москву. С 1936 года Бредель активно участвовал в общественной и литературной жизни СССР; вместе с Брехтом, Фейхтвангером и другими писателями издавал антифашистский журнал «Дас ворт». Годом позже он отправился в Испанию и стал комиссаром одного из батальонов Интербригады. Вел антифашистскую работу в Париже. Трагические события июня 1941 года застали Бределя в Советском Союзе.

Это биография сына своего времени, вехами которой были сами исторические события, потрясавшие Европу первой половины XX столетия. Бредель стал не только непосредственным и активнейшим их участником, но и летописцем, историком.

Как и для Брехта, Анны Зегерс, Фр. Вольфа, Эгона Эрвина Киша, история сливается для Бределя с личной судьбой.

Но Бредель не только сын эпохи, своей страны и горячо любимого им города Гамбурга. Он — рабочий по происхождению, мировоззрению и главным темам творчества. «Эрнст Тельман — сын своего класса» — так назовет он в 50-е годы киносценарий о своем старшем товарище и учителе революционной борьбы. Эти же слова следует по праву отнести и к самому Бределю.

В литературу он вступал как пролетарский писатель. Ему не надо было «изучать» жизнь завода, посещать цеха или тесные каморки рабочих. Все это он знал досконально, до тонкости, на собственном опыте. Его публицистика и художественные произведения были рождены бурлящей социальной действительностью Германии.

В начале 30-х годов Бредель написал одну за другой книги «Машиностроительный завод N. и К°», «Улица Розенгоф», «Параграф в защиту собственности». В основе «маленькой трилогии» (выражение автора) — очерки, предназначенные молодым пролетарским публицистом для «Гамбургер фольксцайтунг». В трех романах развертывалось широкое полотно жизни гамбургских рабочих: ставились и чисто производственные проблемы, рассказывалось о тяжком быте машиностроителей, а главное — о становлении их классового сознания.

В этих книгах, как в дальнейшем всегда будет у Бределя — множество действующих лиц. Принципы «монтажного» построения, высвечивания то одного, то другого персонажа, одновременной разработки нескольких сюжетных линий Бредель сохранит и в более зрелом своем творчестве. Но еще характернее другое: уже первые книги Бредель строил как романы-дискуссии, где сталкиваются несходные, а зачастую и прямо противоположные жизненные позиции, представленные судьбами разных героев. Позиция самого автора при этом совершенно ясна: он смотрит на мир глазами коммуниста, для которого компромисс невозможен.

Первой и важнейшей задачей литературы Бредель считал идейную пропаганду. Более того, поначалу он и собственную писательскую деятельность расценивал лишь как один из способов революционной агитации. Четкая внутренняя схема его произведений как нельзя более соответствовала замыслу и цели говорить «правду, и ничего, кроме документальной правды», которую Вилли Бредель понимал как правду классовой борьбы. Откровенная публицистичность и подчеркнутая документальность его книг вызвала в то время немало споров и даже сомнений в их художественном достоинстве и эстетической ценности.