Исаак Башевис-Зингер - Страсти и другие рассказы

Испанский я выучила легко, слова словно сами в меня входили. Я пробовала танцевать на еврейских праздниках, но здесь это мало кому нужно. Здесь полагают, что конец всем нашим несчастьям положит еврейское государство. Странная идея! Там нас окружают орды врагов, у которых та же цель, что у Гитлера, — всех нас уничтожить! Десять раз у них не получится, но на одиннадцатый случится непоправимое. Я так и вижу, как евреев загоняют в море. Слышу рыдания женщин и детей. Почему самоубийство считается грехом? По-моему, оставить жизнь со всеми ее беззакониями — это величайшая добродетель.

В тот вечер я не спросил Ханку, когда она придет ко мне в следующий раз. Назавтра была назначена моя лекция в «Театр Солей», и я был уверен, что она захочет меня послушать. Я не выспался прошлой ночью, поэтому сразу же лег и уснул. Проснулся я от того, что, как мне показалось, кто-то шептал мне в ухо. Я попытался включить прикроватное бра, но лампочка не загоралась, стал нашаривать стенной выключатель, но никак не мог его найти. Перед тем как лечь, я повесил на стул пиджак, в котором лежали паспорт и дорожные чеки, — стул исчез. Неужели меня ограбили? Я, как слепой, кружил по комнате, периодически ударяясь обо что-нибудь то локтем, то коленкой. В конце концов я наткнулся на стул. И паспорт, и дорожные чеки были на месте. Но бодрости от этого у меня не прибавилось. Мне приснился какой-то кошмар, и теперь, стоя в темноте, я старался его припомнить. Я закрыл глаза, и меня сразу же окружили мертвецы. Они творили что-то невообразимое; выкрикивали какие-то безумства. «Все, хватит, — пробормотал я. — Скажу, чтобы она больше не приходила. Эта Ханка — мой ангел смерти».

Я уселся на краешек кровати, завернулся в одеяло и попытался разобраться в своих ощущениях. Эта поездка пробудила все мои страхи. Я не сделал никаких заметок для своей лекции «Литература и сверхъестественное», и, кто знает, может быть, я все забуду и буду стоять, как столб, не зная, что сказать; в Аргентине случится кровавый переворот; Россия и Соединенные Штаты развяжут ядерную войну; я заболею какой-нибудь неизлечимой болезнью. Дикий вздор лез мне в голову: что, если я лягу в постель, а там — крокодил; что, если Земля расколется надвое, и та половинка, на которой останусь я, улетит за пределы нашей Солнечной системы; что, если мне только кажется, что я в Аргентине, а на самом деле я уже на том свете? У меня появилось жуткое чувство, что Ханка где-то тут, в комнате. В левом углу я заметил нечто, смутно напоминающее человеческую фигуру, некое пятно, не сливающееся с окружающей темнотой. Мне казалось, что я различаю плечи, голову, волосы. Лица я не видел, но чувствовал, что призрак издевательски ухмыляется, презирая меня за малодушие. Господи, эта поездка отбросила меня в те времена, когда я, юный учащийся хедера, боялся спать один, потому что мне казалось, что вокруг моей кровати ползают чудовища: они дергали меня за пейсы и вопили дикими голосами. Я начал молиться, чтобы Всемогущий оградил меня от наваждения. Похоже, моя молитва была услышана, потому что вдруг вспыхнула лампочка. Я увидел в зеркале свое лицо, бледное, как после обморока. Подошел к двери и проверил, хорошо ли она заперта. Потом на ватных ногах вернулся в постель.

На следующий день я выступал в «Театр Солей». Несмотря на ливень, зал был переполнен. Я увидел столько знакомых лиц, что просто глазам своим не верил. Имен большинства из этих людей я не помнил, но их лица были невероятно похожи на лица моих друзей и знакомых из Билгорая, Варшавы и Люблина. Неужели все они пережили Катастрофу и пришли сегодня на мою лекцию? Обычно, когда я касаюсь темы сверхъестественного, публика ведет себя довольно бурно: меня перебивают, иногда даже начинают со мной спорить. Но в тот день в аудитории стояла зловещая тишина. Закончив лекцию, я хотел спуститься в зал и поговорить с этими внезапно воскресшими персонажами прошлого, но Шацкель Полива утащил меня за кулисы, а когда спустя какое-то время я снова заглянул в зал, верхний свет был потушен, а кресла пусты. «Теперь остается только с духами общаться», — подумал я.

И, словно угадав мои мысли, Полива спросил:

— А где же ваша новоиспеченная кузина? Я что-то ее не видел сегодня.

— Я тоже. Очевидно, она не пришла.

— Разумеется, это ваше личное дело, но позвольте дать вам один совет: избавьтесь от нее. Нехорошо, что она вас преследует.

— Возможно. Но почему вы мне это говорите?

Шацкель Полива замялся:

— Она меня пугает. Она принесет вам несчастье.