Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

Входит еще гость, коренастый, как пень. Видимо, это завсегдатай. Он усмехается и садится к нашему столику.

— Еще один ваш сосед, — говорит трактирщик, подходя к нам. — Пан доктор Крумловский. Пап Кликеш, обувщик.

Кликеш подает мне руку.

— Вы красивый парень, — говорит он. — По вас должны девушки с ума сходить, пан доктор!

Я смущен и слегка краснею. Мне хотелось бы держаться непринужденно и с улыбкой оглядеться по сторонам, посмотреть на ту младшую девицу, но у меня ничего не получается.

— Да уж покрасивее тебя, — смеется трактирщик. — Твое лицо с оспинами похоже на терку.

— Черт побери! — восклицает Кликеш и шаркает ногой по полу, посыпанному песком. — Никак, у тебя пол вымыт?! Видно, пришел приказ из магистрата! — Он смеется. — Да, пан доктор, без этого он не вымоет. А раз в год за ним приходят сюда двое полицейских и ведут его в баню. Иногда он так упирается, что присылают троих.

Общий громкий смех. Кликеш, очевидно, здешний присяжный шутник. Он остроумен, я не мог удержаться от смеха. Но на его грубом, бугристом лице нет злобы, глаза у него умные и простодушные.

— Он правильно делает, что бережет деньги, — продолжает Кликеш. — Денег ему надо много, я даже не поспеваю столько пропивать. — И он осушает кружку до дна. — А теперь я хотел бы поужинать.

Он оживленно жестикулирует, руки его все время в воздухе, и от этого он похож на перевернутый пень с торчащими кверху корнями.

Двое молодых людей, сидевшие особняком, заказывают бильярд и поднимаются с мест. Пока они сидели, они казались одинакового роста. Теперь видно, что один коротышка, а другой верзила. Есть у меня один такой знакомый: пока он сидит в трактире за столом, никто не обращает на него внимания, а когда начнет вставать, это продолжается так долго, что все присутствующие разражаются хохотом. От этого он чувствует себя глубоко несчастным.

— И выбрать-то нечего, — ворчит Кликеш, глядя в меню. — Гуляш… Перец… Мясные крошки в томате. Это, наверное, крошки из твоего кармана, а, хозяин?

— Помалкивай!

— Вот если бы был отварной цыпленок!

— Как же! Варить его для одного тебя!

— Да разве это так трудно? Возьмите вареное яйцо и дайте его курице высидеть. Ха-ха-ха!

— Эй, Кликеш, у тебя волосы сбились на лоб!

Это насмешка, ибо Кликеш лыс, как отец церкви Квинтус Септимус Флоренс Тертуллианус.

— Тише! Карлуша ловит блоху! — раздается возглас за столом напротив. Все замолкают, оборачиваются в ту сторону и напряженно смотрят. Тот, кого зовут Карлуша, засунул руку под рубашку на груди и ухмыляется со спокойным самодовольством. Вот он вынул руку, помял что-то меж пальцев и положил на стол. Смех, рукоплескания, женщины фыркают в носовые платки.

— Он ни одной блохи не упустит! — информирует меня Кликеш.

— Ни одной? — вежливо удивляюсь я.

— Ни одной!.. Слушай, Игнац, а где же мой ужин? И принеси мне мою кружку с пивом, я ведь не допил ее. У меня кружка всегда не допита, — добавляет он, обращаясь ко мне. Очевидно, это тоже шутка.

— Вы шутник, — говорю я со смехом.

Из кухни приходит Игнац с совершенно идиотским видом.

— Извиняюсь, пан Кликеш, что вы изволили заказать на ужин?

— Он забыл! Это черт знает что! Ничего подобного не бывает ни в одном трактире на свете! Я… — Но Кликеш и сам забыл, и оба они не знают, что было заказано.

Слышен голос мамаши двух барышень:

— Если у вас две дочери старше двадцати лет, ни за что не следует одевать их одинаково, потому что тогда они не выйдут замуж.

Это сказано нарочно, чтобы слушатели поняли, что ни одной из ее двух одинаково одетых дочерей еще не стукнуло двадцати. Но я не верю.

— Поглядывайте, пан доктор, чтобы вам не приписали лишнего к счету, — говорит Кликеш, поглощая гуляш. — Когда наш трактирщик служил в солдатах, он потихоньку стирал у кельнеров с подноса пометки о выпитых им кружках, а теперь он, так же тайком, приписывает их своим гостям… видно, чтобы создать равновесие.

Я, конечно, смеюсь и пытаюсь снова завязать разговор с Семпром, но извлекаю из него только сообщение, что перед обедом он всегда ходит в винный погребок.

Игнац словно пришит к бильярду. Он с увлечением следит за игрой и, видимо, желает успеха меньшему из игроков. Иногда он подпрыгивает. Сейчас он даже скачет на одной ноге.

Кликеш поужинал. Он набил трубку и зажигает ее. Его освещенное вспышкой огня лицо похоже на старую наковальню. Затянувшись, он с довольным видом оглядывает присутствующих. Его взгляд задерживается на неизвестном, который сидит около бильярда.