Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

«Но болтают: будто всех их
Колдовство сгубило ваше!»
«Ну и что ж! Не то в могилу
Я сама сошла бы раньше.

Первый в церкви на колени
Прежде встал… А по примете
Это мужу смерть приносит, —
Я ж за это не в ответе.

А второй святой водою,
Поспешив, вперед умылся, —
Потому и отдал душу,
Что с водой поторопился.

Третий ринулся к Морфею,
Поскорей под одеяло,
Потому и сгинул раньше!
Так я им наколдовала!»

«Эх! А я б не испугался, —
Вы еще в цвету, как вишня…»
«А вы думаете — я бы
За четвертого не вышла?»

«Так в четвертый раз придется
Расплести мне ваши косы!..»
«Ну и что же… Ехать к черту
Не на трех же мне колесах?!»

По делу о последнем воровстве,
Свершенном на земле, — гласит преданье, —
Пришел последний сыщик, принесли
Последнюю скамью для наказанья.

Пришел последний на земле судья —
Суровый страж последнего закона,
Чтоб палками за кражу наказать
Последнего в истории барона.

Потомок предков доблестных, барон,
Дрожит, как дряхлая осина, жалкий,
Для предков был не страшен даже меч,
Потомок был испуган видом палки.

«Мой милый брат, законов строгих страж,
Будь милостив, — ну кто теперь безвредней,
Чем я? Вели меня не колотить.
Ведь я барон, к тому ж барон последний».

Судья в ответ кивает головой
И, улыбаясь, говорит: «Ну что же,
Баронский титул спрячем под скамью,
А на скамью преступника положим».

Уж давно война бушует {7} ,
Вся страна полна печали,
Потому что властелины
Так устроить пожелали.

Молодая кровь иссякла,
Что ж, идти походным маршем,
Если юношей не хватит,
На войну придется старшим.

И уводят новобранцев
На поля, где кровь струится, —
То мужья, отцы шагают,
Мрачны взгляды, бледны лица.

Через город провожают
И детишки их и жены.
«Прочь, бабье! Живее, трусы!» —
Слышен окрик раздраженный.

Что же там? Остановились, —
На дороге труп солдата,
И вдова над ним рыдает,
Плачут малые ребята.

Все волнуются, теснятся,
Но теперь бессильна жалость:
Чем поможешь, если сердце
Вдруг от боли разорвалось?

Господа вооружили
Человека, — почему же
Он не смог на них направить
Смертоносное оружье?

Дали штык ему и пули,
Дали порох, — неужели
Он не знал, что надо делать?
Или руки ослабели?

Господа войну считают
Самым главным, нужным делом, —
Почему ж не уничтожить
Их одним ударом смелым?

«С понедельника и до субботы
Шесть обеден отошло как раз.
Такса прежняя у нас — шесть злотых,
Такса прежняя у нас!»

Мужичок стоит перед деканом
И в сомненье шарит по карманам.
«А помогут ли, отец, обедни?»
«Как же не помогут, что за бредни?
Бог — опора есть всему земному…
А скажи, по случаю какому
Ты-то их заказывал намедни?»
«Да вот, видите ль, какая штука,
Вол есть у меня — не вол, а мука!
Мы его и холим и лелеем,
Отрубей с бардою не жалеем.
Он же — кости лишь одни да кожа.
Думаю, на что ж это похоже?
Дай-ка у жены спрошу совета,
Говорю ей, стало быть, жене-то:
«Ты гляди, что этот дьявол деет, —
С каждым днем худеет и худеет.
Не продать ли нам его?»
А баба
Говорит мне преспокойно: «Я бы
Не лечила и не продавала,
Я бы у декана побывала.
Он, гляди-ка, нарастил жирочка,
С тех обеден сделался как бочка!
Так давай закажем их волу-то,
Может, дело повернется круто:
И по-христиански мы поступим,
И свои расходы все окупим!»

Отец, мы любили друг друга,
Как должно отцу и сыну.
Отец, мы чтили друг друга,
Как чтит мужчина мужчину.

Но странная сила гордыни
Стояла меж мной и тобою,
И мы поэтому жили,
Как будто знакомых двое.