Фрэнк Норрис - Спрут

— Экая гадость! — в сердцах воскликнул Энникстер. — Терпеть не могу! Помои какие-то! Убери прочь! Уж лучше буду есть без подливки.

— Зато тебе для живота хорошо, Жеребец, — заметил Остерман. — Проскочит так, что и не заметишь. Помои, говоришь? Хорошее название.

— Знаешь, брось-ка ты меня Жеребцом называть. Помалкивал бы лучше, если Бог умом обошел; и кроме того, мне для живота это не хорошо, а плохо. Да и вообще, что ты можешь знать о моем животе? При одном взгляде на эту бурду меня мутит.

Вскоре после этого китаец убрал со стола и подал кофе и сигары. Снова появилась бутылка виски и сифон с содовой. Отодвинувшись от стола, мужчины уселись поудобней, закурили сигары и тотчас заговорили о начавшихся дождях и видах на урожай. Бродерсон производил в уме сложные вычисления, стараясь точно установить, когда он ездил к своему свояку в Юкайю, а Остерман принялся показывать фокусы с хлебными шариками. Но «Принцесса Натали», балованная кошка, проявляла беспокойство: Энникстер занял кресло, на котором она привыкла спать каждую ночь. Уснуть она не могла и вместо этого неотрывно следила за каждым его движением блестящими желтыми, прозрачными как янтарь, глазами.

Наконец Магнус, сидевший во главе стола, встрепенулся, приосанился и сказал:

— Хочу сообщить вам, господа, что я проиграл дело против железной дороги, то есть дело о тарифах. Олстин вынес решение в пользу дороги, а теперь ходят слухи, что тариф будет еще повышен.

Выслушали его с большим вниманием. На минуту воцарилась тишина. Первым заговорил Хэррен:

— Это все штучки Бермана. Чувствуется, что назревает что-то крупное, и, если так, всем ясно, кто за этим. Несомненно Берман! А кто за ним? Разумеется, Шелгрим!

Шелгрим! Это имя неожиданно ворвалось в разговор — веское, гнетущее, чреватое ассоциациями, которые наводили уныние и страх. Оно было хорошо известно всем присутствующим; во всем округе, во всем штате, на всем Западе, в самых отдаленных уголках Соединенных Штатов не было человека, который не понимал бы значения его носителя. Крупнейшая фигура в финансовом мире конца девятнадцатого века, дитя своей эпохи, закономерный продукт существовавшего порядка вещей, символическое, типичное порождение проснувшихся в обществе стихийных сил. В этот период, характеризовавшийся развитием «Движения за обновление» и «Новой финансовой политики», время реорганизации капитала, возникновения сильных корпораций, консолидации огромных промышленных предприятий, никого так не боялись и никого так не ненавидели, как Шелгрима, одновременно отдавая должное колоссальному организаторскому таланту и мощному интеллекту владельца и президента ТиЮЗжд, чьей воле повиновались обширные пространства страны, простирающиеся от океана до океана.

— Мне все-таки кажется, что Шелгрим пока еще ничего не предпринял, — сказал Магнус.

— Раз так, — вскричал Остерман, — нам надо начинать действовать, пока он бездействует.

— Не предпринял, как же! — фыркнул Энникстер. — Да он, вероятно, давным-давно предпринял что-то, только мы этого не заметили.

— Во всяком случае, — сказал Магнус, — если они что-то затеяли, то до конца дела, надо полагать, еще не довели. Надо действовать быстро, тогда, может, у нас что-то и выгорит.

— Действовать быстро! Вот только как? — воскликнул Энникстер. — Господи, да что мы можем? Нас уже приперли к стенке. Ведь все к чему сводится? Против железной дороги не попрешь. Сколько мы ни барахтались, всякий раз оставались на бобах. Вы, Деррик, сами только что проиграли дело о тарифах. Берман вам дорогу перебежал. Шелгрим держит суд в своих руках. Судьи, — в том числе и Олстин, — пляшут под его дудку, Железнодорожная комиссия пляшет, губернатор штата пляшет. Шелгрим тратит миллион долларов на подкуп нужных людей в Сакраменто всякий раз, когда созывается сессия законодательного собрания; у него «свои люди» в сенате Соединенных Штатов. У него железная организация, действующая четко, как армейский корпус. Ну, куда нам соваться? Он сидит у себя в кабинете в Сан-Франциско и только дергает за веревочки, а нам здесь приходится плясать.

— Ну, знаете, — вмешался Бродерсон, — ведь есть еще Междуштатная комиссия по вопросам торговли. Во всяком случае, тариф на дальнее расстояние они…

— Да, да, Междуштатная комиссия по вопросам торговли! — выкрикнул Энникстер пренебрежительно. — Милое дело! Величайшая в мире кукольная комедия. Почти не уступает Железнодорожной комиссии. Никогда не было, нет и не будет Железнодорожной комиссии в Калифорнии, которую не прикармливала бы ТиЮЗжд.