Фрэнк Норрис - Спрут

— А, мистер Деррик, доброе утро! — воскликнул он, подходя ближе. — Доброе утро, Хэррен! Рад вас видеть, мистер Деррик.

Он протянул пухлую руку.

Магнус, — больше чем на голову выше Бермана, высокий, поджарый, прямой, — посмотрел на него сверху вниз, сделав вид, что не замечает протянутой руки.

— Доброе утро, — ответил он и продолжал стоять в ожидании, что еще имеет ему сказать Берман.

— Так-то, мистер Деррик, — начал Берман, вытирая носовым платком потную шею и затылок, — вчера я прочел в газете, что наша с вами тяжба решилась не в вашу пользу.

— Я думаю, что для кого другого, а для вас это не было большой неожиданностью, — сказал Хэррен, багровея. — Мне кажется, вы знали, на чью сторону встанет Олстин, уже после первой встречи с ним. В таких делах вы не любите сюрпризов, Берман.

— Ну, зачем так говорить, Хэррен, — сказал Берман миролюбиво. — Я понимаю, на что вы намекаете, но меня это не трогает. Я хотел сказать вашему отцу — сказать вам, мистер Деррик, — попросту, по-соседски, забыв на минуту, что на суде мы с вами находились по разные стороны барьера, — я очень сожалею, что вы проиграли дело. Ваша сторона доблестно сопротивлялась, только, увы, цель вы выбрали неудачно. В этом вся беда. Прежде чем обращаться в суд, вы должны были подсчитать, что подобный тариф привел бы железную дорогу к банкротству. Вы же не можете отрицать, что мы, то есть железная дорога, имеем право на законный процент со своих капиталовложений. Не хотели же вы, чтобы мы попали в лапы к судебному исполнителю, ведь не хотели же, мистер Деррик?

— Железнодорожную комиссию подкупили, — сказал Магнус резко, и глаза его сверкнули.

— Все было разыграно как по нотам, — вставил Хэррен. — Железнодорожная комиссия снизила тариф до совершенно нелепой цифры, после чего, конечно, можно было говорить о разорении. И Олстину, — является он орудием в ваших руках или нет, — ничего не оставалось, кроме как восстановить прежние расценки.

— Если бы нам навязали тот тариф, мистер Хэррен, — спокойно возразил Берман, — мы не были бы в состоянии зарабатывать достаточно, чтобы оплачивать свои расходы по эксплуатации дороги, не говоря уж о том, что у нас не оставалось бы никаких излишков для выплаты дивидендов…

— А когда, интересно знать, ваша железная дорога выплачивала кому-нибудь дивиденды?

— Законодательная власть может снизить тариф, — продолжал Берман, — но он будет приемлем лишь в том случае, если дороге будет обеспечена справедливая прибыль с капитала.

— И каков же ваш критерий? Не хотите поделиться с нами? Кто может определить размер справедливой прибыли? У железной дороги бывают оригинальные понятия о справедливости.

— Законы штата, — ответил Берман, — устанавливают норму прибыли в размере семи процентов. Нас такой процент вполне удовлетворяет. Я не вижу, мистер Хэррен, почему бы доллар, вложенный в строительство железных дорог, не приносил того же дохода, что и доллар, отданный в рост, — то есть семь процентов. Если бы мы согласились на предложенную вами тарифную сетку, мы остались бы без барыша и прогорели бы.

— Проценты на вложенный капитал! — вскричал взбешенный Хэррен. — Хорошо вам говорить о допустимой прибыли. Ни для меня, ни для вас не секрет, что общий доход ТиЮЗжд — от основной линии и веток, отданных в аренду, — составил за прошлый год около двадцати миллионов долларов. Уж не хотите ли вы сказать, что двадцать миллионов долларов — это всего семь процентов от первоначальной стоимости дороги?

Берман развел руками и улыбнулся:

— Это валовая сумма, а не чистая прибыль. К тому же, откуда вы знаете, во что обошлось строительство дороги?

— Вот то-то и оно! — воскликнул Хэррен, сверкая глазами, подчеркивая каждое слово ударом кулака по колену. — Вы просто из кожи лезете, чтобы не дать нам как-нибудь пронюхать, во что вам обошлась дорога. Но мы-то знаем, что вы выпустили боны на сумму, в три раза превышающую указанную вами стоимость, и, кроме того, вот еще что — дорогу можно было построить из расчета пятидесяти четырех тысяч долларов за милю, вы же уверяете, что она обошлась восемьдесят семь тысяч за милю. А это большая разница, Берман, и далеко не все равно, какую из этих цифр вы берете за основу своих расчетов.

— Все вами сказанное, Хэррен, указывает скорее на упрямство, — сказал Берман неопределенно, — чем на здравый смысл.

— По-моему, мы занимаемся переливанием из пустого в порожнее, господа, — заметил Магнус. — Вопрос этот был подробно рассмотрен в суде.