Эжен Сю - Зависть

- Я обязан вам жизнью, - бормотал сын мадам Бастьен. - Вы спасли мое тело и излечили душу, месье Давид.

- Фредерик, - волнуясь, произнес Давид, - зовите меня своим другом. Ведь я заслужил теперь это звание, не так ли? И оно заменит мне ласковые слова, которые я больше не слышу: «Мой брат».

- О, мой друг! - восторженно закричал Фредерик.

- Вы увидите, что я буду достоин вашей дружбы!

За этим взрывом теплых чувств последовало молчание. Давид и Фредерик крепко обняли друг друга.

Наставник заговорил первым:

- Сейчас, Фредерик, я должен воззвать к вашей откровенности относительно одного серьезного обстоятельства.

Вам надо быть строгим к себе, но справедливым. Скажите мне…

Давид не закончил. Полностью поглощенные беседой, они не следили за дорогой, и телега, уже подъехавшая к ферме, остановилась у ворот.

Мари Бастьен, смертельно обеспокоенная продолжительным отсутствием сына и месье Давида, уже долго стояла в раскрытых сенях, ожидая их возвращения.

При видя крытой повозки, остановившейся перед фермой, необъяснимое чувство подсказало молодой женщине, что ее сын находится там. Радуясь и беспокоясь одновременно, она побежала к телеге, крича:

- Фредерик! Это ты?

Одним прыжком юноша спрыгнул на землю и, бросившись на шею матери, осыпал ее поцелуями и слезами. Голосом, прерывающимся от радостных рыданий, он повторял:

- Мама, спасен! Нет больше горя, мама! Я спасен!

При этих словах, повторяемых с упоением Фредериком, Мари посмотрела на сына со смесью радости и удивления. Он был преображенным, неузнаваемым: чистый лоб, лучезарная улыбка, воодушевленный взгляд. Его красивое лицо, казалось, озарилось внутренним светом. Молодая мать расцвела на глазах. Сын только восклицал «спасен!». По выражению лица Давида мать догадалась, что это он способствовал такой перемене во Фредерике.

Каким средством, каким чудом удалось ему добиться такого поразительного результата за столь короткое время? Мари не задавалась этим вопросом. Давид вернул ей прежнего Фредерика. В порыве почти религиозной признательности она хотела броситься к ногам Фредерика, но тот, предупредив ее движение, быстро протянул к ней руки. Молодая женщина пылко пожала их и воскликнула прерывающимся голосом, в котором дрожали струны материнской любви:

- Моей жизнью… Я обязана вам моей жизнью, месье Давид! Вы вернули мне сына!

- Мама! Мой друг! - закричал Фредерик.

И горячим объятием он прижал к себе Давида и Мари, которые, в свою очередь, обняли его.

Все трое несколько минут оставались безмолвными в этом положении.

Мадам Бастьен ничего не знала об опасности, которой подверг себя ее сын, Фредерик, как и Давид, сменил влажную одежду, и оба они вернулись к мадам Бастьен, которая, погрузившись в экстаз, только тогда спросила себя, каким чудом удалось Давиду так быстро излечить Фредерика.

Мать и сын только что виделись, но снова бросились в объятия друг другу. Готовая продлять это объятие до бесконечности, молодая женщина невольно искала глазами Давида, для того, чтобы сделать его свидетелем своих материнских ласк и выказать благодарность за счастье, которое она испытывает.

Фредерик обводил глазами комнату, по-видимому, растроганно созерцая предметы, находившиеся в ней.

- Мама, - сказал он, прерывая молчание, - ты примешь меня за безумного, но мне кажется, что я так давно не входил сюда, в нашу комнату для занятий. В последний раз я был здесь накануне нашей экскурсии в замок Пон-Бриллан. Наши книги, рисунки, пианино - это друзья, которых я нашел вновь после долгой разлуки.

- Я тебя понимаю, Фредерик, - улыбнулась мать, - Мы были как спящие из сказки «Красавица спящего леса», и наш сон длился пять месяцев! Дурные сны тревожны, но мы проснулись такими же счастливыми, как тогда, когда мы заснули, не правда ли?

- Более счастливыми, мама, - подтвердил Фредерик, взяв за руку Давида, - так как проснувшись, мы нашли настоящего друга.

- Ты прав, сынок, - согласилась Мари, бросая на Давида восхищенный взгляд. Затем, видя, что Фредерик открывает застекленную дверь, выходящую на лес, она добавила:

- Что ты делаешь? Дождь перестал, но погода еще сырая и пасмурная.

- Сырая! Пасмурная! - воскликнул Фредерик, выходя из дома и с нежностью смотря на лес. - О, мама, как можешь ты говорить, что погода пасмурная? Конечно, ты опять сочтешь меня безумцем, но наш старый лес мне кажется светлым и смеющимся, как в самый солнечный весенний день!