Эжен Сю - Зависть

Давид странствовал с племенем северо-американских индейцев и не раз удалялся на значительное расстояние в леса Нового Света. Индейцы, с которыми он сдружился, нашли в нем хорошего товарища, благодаря его уму и наблюдательности.

Вернувшись на то место, где он заметил исчезновение Фредерика, Давид на протяжении пяти-шести метров видел лишь отпечатки собственных следов, но пройдя дальше, он скоро увидел и следы Фредерика. Там юноша резко свернул с тропинки и направился к пропасти. На краю обрыва его следы обрывались.

Давид посмотрел вниз.

Приблизительно в пятнадцати футах от края раскинул развесистые ветви огромный вяз. Между его кроной и тем местом, где он находился, Давид заметил большой куст, до которого можно было добраться, скользя по широкой рытвине, образовавшейся в глинистой почве. Там он увидел свежие следы.

- Фредерик воспользовался этим кустом, - сообразил Давид, пускаясь в тот же путь как с ловкостью, так и со смелостью, - а потом, повиснув на руках, он смог дотянуться до основания одной из ветвей на вершине вяза, и оттуда перебираясь с ветки на ветку, достиг подножия дерева.

Как мы уже сказали, мысли Давида сопровождались действием: в несколько мгновений он достиг вершины дерева. Кое-какие сломанные веточки и свежие царапины на стволе указывали, где пробирался Фредерик.

Когда Давид проворно спустился к подножию дерева, густой слой опавших листьев, устилавший землю, сделал более трудным розыски Фредерика. Но слегка примятая листва там, где на нее ступила нога юноши, поломанные или вырванные кусты были замечены внимательных взглядом Давида. Они служили указателем на открытых местах. Когда Давид вышел на широкую поляну, его поразил глухой, не очень отдаленный шум, на который он не обратил вначале внимания из-за треска сучьев и шелеста листьев.

Этот шум производила текущая вода. Опытный слух Анри не позволял усомниться в этом.

Страшная мысль пришла ему в голову, но его активность и решительность, на мгновение заторможенные ужасом, получили новый мощный импульс: на влажной земле отчетливо виднелись следы Фредерика. Давид стремглав бросился вперед, так как по расположению отпечатков, оставленных юношей, он видел, что молодой человек уже бежал.

Но скоро почва сменилась сухой и твердой, потому что стала выше и последовала за глинистым, размытым грунтом. Следы юноши исчезли.

Давид очутился на перекрестке тропинок. Отсюда еще громче доносился рокот Луары, воды которой значительно поднялись за время дождей.

Бежать прямо к реке, ориентируясь на шум - таково было решение Давида, поскольку теперь не видны были следы Фредерика. С усиливающейся тревогой Давид вспомнил ночное прощание сына с матерью.

Опасность крылась в реке, и Давид мчался к ней, прислушиваясь к шуму воды.

Скоро он пересек кустарник, луг и подбежал к речной дамбе и в несколько прыжков вскарабкался на нее.

Чуть ниже под собой он увидел широкий поток желтоватой воды - быстрый, пенящийся, разбивающийся о песчаный берег.

Вдали, насколько мог рассмотреть Давид, задыхающийся от быстрого бега, не было видно никого.

Никого… Другой берег реки тонул в тумане. Никого… А серое и унылое небо разразилось моросящим дождем. Никого… А поток тинистой воды, грохочущий, как гром, мчась на запад, извивался крупным зигзагом, выше которого громоздился лес Пон-Бриллан, увенчанный великолепным замком.

Сокрушенный вынужденным бездействием, Давид почувствовал, как в его сильную и мужественную душу вонзились шипы отчаяния.

Напрасно он боролся с этим чувством, убеждая себя, что вряд ли Фредерик решился на страшную крайность. Он уже хотел приписать странное исчезновение юноши простой шалости, свойственной юности.

Увы! Давид недолго сохранял эту иллюзию. Порыв ветра, яростно дувшего вдоль течения реки вынес к ногам Давида картуз из голубого драпа с кантиком по краям, который носил Фредерик.

- Несчастный! - закричал Давид с глазами, полными слез, - а его мать, его мать! Как это ужасно!

Вдруг ему послышался сквозь рокот воды донесенный ветром отчаянный крик.

Определив направление ветра, принесшего этот звук, Давид бросился в ту сторону.

Внезапно он остановился.

Слова, выкрикнутые душераздирающим голосом, донеслись до него:

- Мама! Мама!

В то же время Давид увидел в ста шагах перед собой, посреди быстрого течения лицо Фредерика, бледное и испуганное. Его волосы слиплись на висках, глаза расширились от ужаса. Руки в последнем усилии конвульсивно били по поверхности воды.