Висенте Бласко Ибаньес - Конкистадор

Странность заключалась в том, что когда процессия приблизилась, те, кто шел во главе ее, – проследовали мимо, словно и не заметили его – неучтивость, вынудившая Куэваса заговорить:

– Как вам удалось высадиться здесь, – произнес он, – столько новых людей, судя по облачению – весьма состоятельных, и никто на острове даже не знает об этом? Храни вас Бог, благородные идальго!

И Фернандо почтительно снял шляпу, приветствуя их, но никто из процессии незнакомцев не произнес ни слова в ответ. Тем не менее все идальго в ответ на его учтивость правой рукой приподняли свои береты и шляпы, Куэвас в ужасе увидел совершенно белые черепа, и вдруг головы, а затем и тела призраков растворились в воздухе.

Едва увидев это исчезновение, Куэвас задрожал и бросился бежать, взывая к Пресвятой Деве; буквально через несколько минут он оказался за пределами города, в том месте, где осталась его собака. Ее уши все еще стояли торчком, взгляд был прикован к руинам, и она по-прежнему продолжала выть.

Той ночью он не смог проглотить ни кусочка из того, что предложил его спутник, он все размышлял об этом видении, его била дрожь, несмотря на жар, исходивший от очага, в котором готовился их ужин.

Теперь Фернандо не сомневался в том, что именно он видел. Это вышли из своих могил бывшие жители Ла-Изабеллы, чтобы его поприветствовать. В этой новой стране, только что заселенной испанцами и еще не имевшей своей истории, начинала складываться легенда. Смерть дала рождение традиции.

Спустя шестнадцать лет эта земля стала такой же испанской, как и полуостров, лежащий по другую сторону Океана. Количество похороненных в Ла-Изабелле и других местах острова уже значительно превышало число ныне живущих… Куэвас, как и все его современники, не имел точного представления о землях, открытых испанцами, и до сих пор сомневался, принадлежат ли они Азии или являются Новым Светом, однако у Фернандо появилось ясное предчувствие того, что их ждет впереди.

Процессии призраков разрушенных городов будут снова и снова возникать в разных частях нашей планеты, по обе стороны экватора, от холодных, заросших елями гор – до солнечных холмов с цветущими апельсиновыми садами и жарких равнин, где растут лишь бананы.

Снежные вершины самых протяженных в мире горных хребтов, побережья Атлантического и Тихого океанов, реки, подобные морям, берег которых скрывается вдали, первобытные девственные джунгли, райские долины тропиков, травянистые озера саванн, сверкающие красками минералов пустыни – весь этот мир будет полностью открыт менее чем за полвека и обретет новое историческое лицо благодаря усеявшим эту землю тысячам таких же скелетов, как те, что прошли перед ним в этой сумеречной процессии. Среди новых земель, влажных и сухих, бесплодных и поросших лесами, в горах и в низинах, не останется и клочка, который бы не хранил, словно гербовый знак, испанские кости.

Куэвас вернулся в Санто-Доминго и обнаружил в доме трех сыновей Охеды, которые уже полностью освоились в тиши и уюте их семейного гнезда.

Лусеро рассказала ему о смерти Изабель. В один из дней индианка пришла к ним на ферму, такая же спокойная и загадочная как обычно:

– Белый вождь зовет меня, – сказала она Лусеро, – и я должна повиноваться. Присмотри за моими малышами. Им не нужно следовать за мной в этом великом путешествии.

Поскольку Лусеро полагала, что после смерти дона Алонсо индианка немного повредилась рассудком, это ее не обеспокоило. Все индейцы любили схитрить и рассказывали всяческие небылицы, чтобы привлечь внимание к себе.

На следующее утро монахи-францисканцы отправились в церковь и обнаружили на безымянной плите, накрывавшей могилу дона Алонсо, распростертую лицом вниз женщину. Они узнали в ней наложницу-индианку Охеды и несколько раз пытались приказать ей подняться и не осквернять обитель божью противными вере показными проявлениями душевной боли. Все было напрасно. Когда же монахи решились прикоснуться к ней, они убедились в том, что она мертва и тело уже окоченело. Никто так и не смог понять, как Изабель смогла проникнуть ночью в церковь и каким хитрым ядом она воспользовалась, чтобы умереть на могиле своего хозяина – «белого вождя».

После этих событий жизнь Лусеро и ее мужа текла спокойно.

Они постепенно богатели, без особых взлетов и падений, и им неведомы были те жестокие неудачи, что отравляют жизнь отчаянных искателей золота.

Деловой, здравый смысл Лусеро не раз останавливал ее мужа и его амбициозные порывы.