Исаак Башевис-Зингер - Пена

— Я знаю. Да это просто так, фантазии.

— Она не пыталась вас охмурить?

— Охмурить? Нет.

— Странно. Сама говорила, что вы ей нравитесь.

— Неужели она вам изменить может? — спросил Макс.

Шмиль немного помолчал. Рот еще больше съехал в сторону.

— Поди знай, чего ждать от этой прости господи. Может, так, дразнилась, а может, и нет. Моя мать была праведная еврейская женщина. Фоньки отца на пять лет забрили, и она была ему верна от первого до последнего дня. Платья шила, а ему в полк деньги посылала. А теперь что? Одно отребье кругом. На Йом Кипур в синагогу бегут, а на другой день опять во все тяжкие. Ну, мне уже всяко недолго осталось. Может, на том свете правду узнаю…

— А есть ли что-нибудь на том свете?

— Что-то должно быть…

Шмиль закрыл глаза, и вдруг Макс услышал храп. Шмиль заснул. Макс поднялся и тихо вышел из комнаты. А что, если посмотреть?.. Он прокрался в гостиную и сразу увидел на комоде свой паспорт. От удивления Макс застыл на месте. Взял паспорт в руки, полистал и положил в карман пиджака. «Чудо! Чудо!» — кричало что-то у Макса внутри. Ему не суждено стать убийцей! Теперь ясно, что все разговоры о липаче и копиях были ложью. Она просто хотела взять его паспорт в залог. Только почему его на самом видном месте оставила? От волнения у Макса дрожали руки. На небесах не хотят его гибели. Ангел-хранитель присматривает за ним, хотя он этого недостоин… Макс понимал: Шмиль очень удивится, если проснется и увидит, что его нет в комнате. Но он сам отказался от денег, значит, Максу тут делать нечего. Пора уходить, надо свежего воздуха глотнуть. У ворот Макс внезапно увидел Райзл Затычку. Она шла ему навстречу с корзиной в руках. В корзине продукты: курица, кочан капусты, картошка и помидоры. Заметив Макса, Райзл вздрогнула и остановилась:

— Ты был наверху?

— Да, Шмиля проведать заходил.

— Как он там? А что ж ты не позвонил, что придешь?

— Звонил, но никто трубку не брал. Один раз кто-то подошел, сказал, сейчас тебя позовет, заставил меня ждать напрасно.

— Кто подошел, что ты болтаешь? У меня никого не было.

— Вчера, не сегодня.

— И вчера никого не было. А, нет, Менаше был, фельдшер.

— Что с моим паспортом? Я же говорил, он мне нужен, — строго сказал Макс.

— Погоди, я хоть корзину поставлю. Три пуда, наверно, весит. Я твой паспорт липачу отнесла, но он шибко занят, все откладывает да откладывает. Надо бы к нему сходить, но Шмиля же ни на минуту не оставить. А что это тебе так срочно паспорт понадобился? Уехать, что ли, решил?

— А хоть бы и так!

— А меня тут бросить? — Райзл перешла в наступление.

— Подумаешь! Как будто ты невинной девушкой была, а я тебя обесчестил.

Райзл посмотрела на него одновременно с мольбой и с наглой усмешкой.

— Значит, я тебе больше не нужна?

— Сначала паспорт отдай, тогда поговорим.

— Я же сказала, он у липача.

— Где он живет? Я сам с ним разберусь.

— Он с тобой и разговаривать не станет.

— Если ты влипла, я не обязан тут прохлаждаться, пока ты не выпутаешься!

— Макс, да что на тебя нашло? — с удивлением спросила Райзл.

— А то, что ты сука, свинья, гадина. Прикончить тебя — святое дело. Застрелить — и то много чести. Раздавить, как клопа!

— Макс, ты с ума сошел?

— Шлюха, сволочь поганая!

И, не сдержавшись, он отвесил ей затрещину так, что Райзл чуть кувырком не полетела.

— Макс, ты что?!

— Вот мой паспорт!

Он вытащил книжицу из внутреннего кармана и поднес Райзл прямо к лицу, как зеркальце. В ее глазах мелькнули и насмешка, и гнев.

— По ящикам у меня шарил?

— Он на комоде лежал. Вранье вся твоя история с липачом! Кровососка, пиявка! Конец тебе! Слышишь? Я тебе шею сверну!

Он замахнулся на нее кулаком.

— Макс, не делай глупостей! — сказала Райзл с тихой угрозой. — Если ты еще раз на меня руку поднимешь, вся улица сбежится. Здесь есть кому за меня заступиться, не сомневайся.

— Кто за тебя заступаться будет, альфонсы твои?

— Неважно. Но они тебе все кости переломают.

— Чтоб ты сдохла! — И Макс плюнул ей прямо в лицо.

Райзл утерлась рукавом.

— Макселе, как тебе не стыдно?

— Еще стыдить меня будешь? Зачем паспорт взяла? В залог?

— Я собиралась его липачу отнести, а тут это несчастье со Шмилем. Макселе, что ж мы у ворот стоим? Сейчас толпа соберется. Давай поднимемся и поговорим как люди.

— Ты, что ли, человек? Ты хуже червя, даже раздавить противно.

— Какая есть. Я из себя ребецн и не строила, это ты к раввинам шастаешь, а не я. Когда ты пришел, я от тебя ничего не скрыла, а если ты решил порядочным стать, так это не моя вина. Я-то думала, как мы договорились, так и сделаем. Шмиль и тогда уже был не очень, а теперь и вовсе скис. Я у себя его долго держать не собираюсь. Если не вернется к жене, в Чисте его отправлю, в больницу. У меня тут не богадельня. Короче, все ясно. Подождешь пару дней — я твоя, можешь делать со мной что хочешь. Твой паспорт мне не нужен, я и без него могу хоть тысячу сделать. Ты той ночью душой своего сына поклялся, что меня любишь.