Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 21. Анж Питу 1995.

— А кролики? — продолжала гнуть свое тетушка Анжелика, которую ничто не могло отвлечь от главной цели.

— Кролики? Луна встает в полночь, в час пополуночи я схожу взглянуть, поймались они или нет.

— Сходишь куда?

— В лес.

— Как, в час пополуночи ты пойдешь в лес?

— Конечно.

— И ты не боишься?

— А чего мне бояться?

Тетушка Анжелика была столько же очарована храбростью Питу, сколько удивлена его ловкостью.

Дело в том, что Питу, простодушный, как все дети природы, не знал ни одного из тех ложных страхов, что мучают городских детей.

Поэтому в полночь он, долго не раздумывая, отправился в путь вдоль кладбищенской стены. Невинный ребенок, никогда не оскорблявший своим независимым существованием ни Бога, ни людей, так же мало боялся мертвых, как и живых.

Опасался Питу одного-единственного существа — папаши Лаженеса, отчего нарочно сделал крюк, чтобы пройти мимо его дома. Поскольку двери и ставни были закрыты, а свет в доме потушен, Питу, дабы удостовериться, что сторож у себя, а не в лесу, принялся лаять по-собачьи с таким совершенством, что Ронфло, такса папаши Лаженеса, приняла этот лай всерьез и, разразившись лаем еще более заливистым, подбежала к двери, чтобы принюхаться.

С этой минуты Питу успокоился. Раз Ронфло дома, значит, дома и папаша Лаженес. Ронфло и папаша Лаженес были неразлучны, и если на горизонте показывался один, можно было поручиться, что очень скоро рядом возникнет и другой.

Итак, совершенно успокоенный, Питу направил свои стопы к Волчьей пустоши. Силки сделали свое дело, два кролика попались в ловушки и там задохлись.

Питу сунул их в широкий карман того чересчур длинного кафтана, который уже через год стал ему слишком короток и возвратился к тетушке.

Старая дева уже легла, но жадность не давала ей уснуть; подобно Перетте, она уже сосчитала, какую сумму выручит, если будет продавать по четыре кроличьи шкурки в неделю, и подсчеты эти так увлекли ее, что она не сомкнула глаз; увидев мальчика, она с дрожью в голосе осведомилась, что он принес.

— Всего пару. Эх, тетушка Анжелика, не моя вина, что я не принес больше; сдается мне, что кролики папаши Лаженеса — большие хитрецы.

Результат превзошел все ожидания тетушки Анжелики; дрожа от радости, она взяла несчастных зверьков, обследовала их шкурки и, убедившись, что они не понесли никакого урона, заперла тушки в кладовую, где отроду не водилось такой пищи, какая появилась там стараниями Питу.

Затем она довольно ласково предложила Питу лечь спать, и уставший ребенок последовал ее совету, даже не поужинав, что еще больше расположило к нему тетушку.

Через день Питу повторил свой опыт: удача снова улыбнулась ему; более того, он поймал уже не двух, а целых трех кроликов.

Две тушки отправились в трактир «Золотой шар», третья — в дом священника. Тетушка Анжелика не упускала случая задобрить аббата Фортье, который со своей стороны всегда напоминал о ее добродетелях благотворителям из числа своих прихожан.

Дела шли таким чередом три или четыре месяца подряд. Тетушка Анжелика была в восторге; Питу находил положение сносным. Он вел в Виллер-Котре почти такую же жизнь, как в Арамоне, разве что здесь его существование не скрашивала материнская любовь. Однако неожиданное обстоятельство, которое, впрочем, вполне можно было предвидеть, развеяло иллюзии тетушки и прервало лесные экспедиции племянника.

Из Нью-Йорка пришло письмо от доктора Жильбера. Ступив на американский берег, путешественник-философ не забыл своего малолетнего подопечного. Он осведомлялся у метра Нике, соблюдаются ли поставленные им условия, и требовал либо немедленного исполнения договора — в том случае, если он до сих пор не выполнен, либо его расторжения — в том случае, если никто и не собирается его выполнять.

Положение возникло нешуточное. На карту была поставлена репутация нотариуса; он немедля явился к тетушке Питу с письмом доктора в руках и потребовал выполнить обещание.

Отступать старой деве было некуда: вид Питу опровергал все ссылки на его слабое здоровье. Он был высок и тощ, но деревья в лесу тоже высоки и тощи, что не мешает им пребывать в самом добром здравии.

Мадемуазель Анжелика попросила неделю на размышления, с тем чтобы выбрать для племянника ремесло.

Питу был так же печален, как и его тетка. Его образ жизни казался ему превосходным, и другого он не желал.

В эту неделю обоим было не до лужиц и не до браконьерства; к тому же стояла зима, а зимой птицы пьют где попало; кроме того, только что выпал снег, и мальчик не осмеливался ставить силки. Снег хранит следы подошв, а Питу обладал парой таких ступней, что папаша Лаженес меньше чем через сутки наверняка определил бы, какой ловкий плут опустошает охраняемые им владения.