Жозеф Кессель: Экипаж. Лев. Лиссабонские любовники

— Нет, в Монте-Карло.

Несмотря на эту насмешку, Эрбийон опять спросил:

— Мы будем сражаться, да, господин капитан?

Тели посмотрел на него с выражением какой-то насмешливой нежности.

— Очень надеюсь, что нет, — ответил он. — Если бы при каждом вылете приходилось сражаться, нашей профессии была бы грош цена.

Молодой человек сдержался, не выразив своего удивления и разочарования, однако капитан догадывался обо всем, что чувствовал офицер-стажер: он желал продемонстрировать свою храбрость, проявить героизм в битве, прославиться, был убежден в необходимости ежедневного проявления отваги. Он вспомнил свое собственное прибытие в эскадрилью три года назад и свои собственные мысли, так похожие на те, что он читал в глазах Эрбийона. Ему захотелось многое разъяснить ему, однако он понимал, что молодой человек не поверит ему, и подумал: «Отличное пополнение».

Он и не заметил, что эта похвала относилась, скорее, к тому юному младшему лейтенанту, каким был он несколько лет назад, чем к стоявшему перед ним офицеру-стажеру.

— Вы полны отваги, я уверен в этом, — сказал он по-доброму. — У новеньких всегда больше смелости, чем у нас, утомленных.

Вдруг он нахмурил брови, бросил взгляд на летное поле и стремительно направился к группе, собравшейся возле ангара. Чтобы не оставаться в одиночестве на обширном поле Эрбийон пошел за капитаном.

Вскоре они оказались возле ангара; с одной стороны чехол на нем был приподнят, обнажая его высокий неф и смутные очертания самолетов. Механики беспечно болтали друг с другом. Посреди них, сидя на баке с бензином, толстый лейтенант курил очень старую трубку. Когда капитан подошел, мужчины подтянулись; офицер, не пошевельнувшись, широко улыбнулся:

— Отличная погодка, не правда ли, старина Тели? Ты не летаешь?

Он блаженно потянулся.

— Ты что, дежуришь для того, чтобы погреться на солнышке? — неожиданно закричал капитан. — Посмотри вверх.

В его голосе, в потемневшем взгляде сквозил гнев, и Жан удивился, увидев, как строгий начальник сменил приветливого и насмешливого молодого человека. Однако толстого лейтенанта это нисколько не встревожило. Проследив за рукой Тели, он поднял глаза на указатель направления ветра, находившийся на ангаре и невозмутимо сказал:

— Этот чертов бриз дует все время в разные стороны. — Он подал знак двум мужчинам и направился к гигантской «Т», чтобы изменить ее положение. Когда он вернулся, Тели проворчал:

— Толстый бездельник.

Потом сказал Жану:

— Эрбийон, представляю вам моего старого товарища, Марбо, начальника наблюдательной службы и лучшего среди них.

Офицер-стажер с уважением разглядывал того, кого капитан отрекомендовал подобным образом, и опасался, как бы лейтенант не был задет упреками, прозвучавшими в его присутствии. Однако толстяк сказал:

— Благодарю за то, что вы были здесь, мой молодой друг. Тели не хотел уж слишком уронить мой престиж в ваших глазах, иначе я бы услышал что-нибудь похлеще.

Тели не смог удержаться от смеха:

— Ты же хорошо меня знаешь, слон ты эдакий, — проворчал он, потом спросил: — Бертье давно улетел?

— Примерно два часа назад, капитан, — ответил один из механиков.

— Пора бы уже ему и вернуться. Я поручил ему произвести беглый осмотр.

Марбо, вновь усевшийся на свой бак, состроил гримасу полного неодобрения:

— Некоторым никогда не бывает достаточно.

— Да, действительно, — рассеянно ответил Тели.

Он смотрел на нежно-голубое небо, на горизонт, дрожащий в неровном свете. Марбо пожал плечами.

— Тебе-то ведь небось тоже хочется полетать, а? — сказал он. — А подходящего задания нет.

— Пойду проверю новый мотор.

Эрбийон устремил на Тели умоляющий взгляд.

— Возьмите меня с собой, господин капитан, — попросил он.

— Я уже вам сказал: завтра, — сухо ответил Тели. — Я хочу, чтобы меня понимали. А пока изучите карту, это вам пригодится.

Глядя на капитана, удаляющегося к своему самолету, Марбо сказал Жану:

— Не изводите себя, старина. Тели — самый лучший парень на земле, но ему кажется, что он слишком молод для того, чтобы ему подчинялись. Вот и все.

Эрбийон никогда в жизни не мог бы себе представить, что существуют такие толстые и неопрятные летчики, как Марбо. Униформа грязно-голубого цвета, слишком широкая, свободно болтающаяся на крепких ногах и руках лейтенанта; его тело и шею облегал серый армейский свитер; на ногах пара сабо. Со своей с зазубринами трубкой, зажатой между мелкими желтыми зубами, он смахивал на мирного фермера, который под конец дня предается размышлениям.