Шмуэль-Йосеф Агнон - Путник, зашедший переночевать

Я сказал: «Сударь, я люблю сам покупать себе ткань. И люблю сам вручать ее мастеру. Каждый должен заниматься своим делом и зарабатывать своим умением. Лавочник — своим умением продавать, портной — своим умением шить».

Он, однако, не стал меня слушать, а подбежал к полке и вытащил оттуда рулон ткани. Слегка помял ее край в ладони и сказал: «Пусть господин посмотрит, этот материал остался таким же гладким, каким был, ни единой морщинки, даже следа».

Я спросил: «Разве вы не слышали — я сказал, что хочу сам купить ткань у лавочника».

Он ответил: «Я совсем не потому показываю господину этот материал. Я только хочу, чтобы господин посмотрел на него».

Я сказал: «Я уже посмотрел».

Он, однако, не унимался: «Нет, я хочу, чтобы господин попробовал его рукой».

Я провел рукой по ткани и сказал: «Да-да, прекрасно».

Его лицо просияло: «А что я говорил?! Разве я не говорил, что это хороший материал?! Я даже не заставляю господина его купить. Я только хочу, чтобы господин послушал, как эта ткань ко мне попала».

Так как же эта ткань попала к моему портному? Командир того батальона, в котором он служил во время войны, имел такую привычку: любую ценную вещь, которая ему попадалась на вражеской территории, он тут же забирал и отсылал себе домой. Назначал специальных посыльных и освобождал их на несколько дней от службы, чтобы они отвезли его жене эти трофеи. «Однажды, — сказал портной, — он послал меня к ней с разными продуктами, и напитками, и серебряной посудой, и тканями и разрешил мне потом провести несколько дней дома. Я сказал своему товарищу: „Я уже больше года не видел жену и детей, теперь мне выпало их увидеть, а у меня нет для них никакого подарка“. А с нами был один солдат из неевреев, крестьянин, которому я писал открытки для его отца и матери. И случилось так, что как раз в тот день ему пришел от матери кувшин масла. Так он дал мне это масло и сказал: „Возьми, брат, отдай своей жене, пусть у нее будет что намазать детям на хлеб“. Но когда я пришел к жене нашего командира и принес ей трофеи от мужа, она увидела у меня в руках этот кувшин и спросила: „Что это у тебя?!“ Я ответил: „Немного масла, которое я несу своей жене, чтобы у нее было что намазать детям на хлеб“. А она сказала: „Я сегодня вечером устраиваю прием для знатных людей нашего города, и неплохо, если в доме будет лишний кусочек масла, Возьми у меня рулон ткани, а мне отдай свой кувшин“. Не хотелось мне отдавать масло, я надеялся обрадовать им жену и детей, но она просто вырвала его у меня из рук, а мне дала взамен вот этот рулон. И я сказал про себя: „Значит, быть посему“».

Перед уходом от портного я сговорился о времени следующего визита и попросил его соблюсти точность. Не то чтобы я так уж дорожил своим временем, но я отношусь с уважением ко времени другого человека. Ведь если он не сдержит слова, его репутация пострадает, а он слывет мастером. Репутация для мастера — важнейшее дело, и мне не хотелось, чтобы она пострадала.

Ткани, которые я увидел в лавке, не были так хороши, как та, которую мне показывал портной, а стоили дороже, чем у него. Но я не стал заглядывать в другие лавки. Такого рода поискам нет конца. Разве найдешь такой товар, лучше которого наверняка уже не найдешь?

Когда я расплатился, жена лавочника спросила: «Какому портному господин несет эту ткань?»

Я сказал, что пришел от Шустера.

Она усмехнулась и сказала: «Хорошего же портного нашел себе господин! Прости меня, Господи, но этот Шустер просто строит из себя важную персону. А вся его важность, что он когда-то жил в Германии. Боже, кто только не жил там, ну и что?! Я знаю людей, которые жили в самом Париже. А даже если он жил в Берлине, так что с того? Может, маршал Гинденбург заказал ему для себя малый талит? Ха-ха-ха! Вот я сейчас пошлю за своим портным, и господин увидит разницу между портным и портным».

Я сказал: «Не нужно зря отрывать вашего портного от работы».

«Что значит зря?! — воскликнула лавочница. — Ведь он для этого создан! Файвел, Файвел! — повернулась она к мужу. — Почему ты молчишь? Нет, вы послушайте, что говорит мой муж. Мужчина иногда говорит такое, что тысяча женщин не скажет».

Муж пробормотал: «Но ведь господин уже побывал у Шустера и нашел его порядочным…»

«Что значит „нашел порядочным“? — возмутилась лавочница. — Он же мужчина, что он понимает? Ему говорят — „это портной“, и он верит, что это портной. Если бы мир держался на одних мужчинах, все семя человеческое уже давно бы исчезло. Я только удивляюсь на эту гостиницу, что ему там ничего не сказали. А может, это как раз Долек послал господина в нашу лавку, а?»