Эльза Триоле: Розы в кредит

В полной темноте Мартина подхватила свою курточку и проскользнула в дверь. За дверью ночь была совсем другой – свежей, сырой. Мартина бегом пронеслась через грязный двор, проселочную дорогу и вышла на шоссе. Который же все-таки час? Может, уже слишком поздно стучаться к Сесили? Мартина бежала по шоссе. Навстречу шли машины, освещая ее фарами, одна, другая… Пока она не добежит до церкви, ей не узнать, который час, да и там она увидит часы только если взойдет луна. Но, поравнявшись с первыми домами, она успокоилась: если у деда Маллуара еще есть свет в окнах, значит, не так уж поздно. Улицы были пустынны, но окна кое-где светились: у газовщика, у нотариуса, и на площади, в глубине, где стояла церковь. А на темной колокольне, как будто нарочно для Мартины, услужливые часы неторопливо пробили десять раз. Еле успела… Мартина добежала до парикмахерской, запыхавшись; в боку у нее кололо… Она постучала в окно. Дверь отворили. Из темноты, оттуда, где, подобно дереву, высился аппарат для перманентной завивки и черно поблескивало зеркало, появилась парикмахерша.

– Мартина!… Почему так поздно? Что-нибудь случилось?

– Мама меня отослала. Боится – отец придет ночевать.

– А… Ну что же, входи, дочка.

Отец… Так его называли, несмотря на то, что Мари Венен вышла за него замуж, имея уже двух девочек от никому не известных отцов. Сосватал ее кюре той деревни, где жили ее родители, промышлявшие живодерством, и где она родилась, а также мэр селения, где она жила теперь. Говорили, что мэр был отцом старшей девочки; лет пятнадцать назад он слыл волокитой, а Мари, ничего не скажешь, была хороша собой, и тогда за ней многие бегали. Во всяком случае, мэр добился от муниципального совета разрешения выделить ей земельный участок невдалеке от деревни, за рощицей. Договорились, что она возьмет в мужья Пьера Пенье, дровосека, и что они вдвоем обработают отведенный им участок и выстроят дом, да такой, что не посрамит своим видом деревни. Пьер Пенье был человек работящий, хотя и любил выпить. Он не возражал против дочерей Мари, привороженный и земельным участком и самой Мари, все еще очень красивой, с лица которой при любых передрягах не сходила неизменная улыбка. Пьер Пенье усыновил обеих дочерей – до того ему полюбилась Мари, – он уже заранее предвкушал неожиданно свалившееся на него счастье: и дом свой, и своя собственная жена, да еще такая красавица, с золотистой гривкой вокруг загорелого круглого лица; похожая на цветок подсолнечника, она постоянно улыбалась, а тело у нее было крепкое и здоровье нержавеющее, как сталь. Она была кокетлива и хоть редко мылась, зато втыкала цветы в свои никогда не знавшие гребня волосы, а вокруг шеи, похожей на стебель цветка, носила ожерелье. Даже когда она выкрикивала ругательства, лицо ее оставалось приветливым и губы продолжали улыбаться. Чего лучшего мог желать Пьер Пенье, приютский ребенок? В первый раз ему привалило счастье.

Для начала он сколотил хижину из старых досок, как это делают дровосеки на лесных заготовках. Затем принялся корчевать деревья, вскапывать землю, сеять и сажать. Когда мэр, навещавший иногда молодоженов, упрекнул Пьера в том, что хижина у него неприглядная, тот с негодованием ответил ему; это только начало, дайте время – и дом, и все прочее будет отделано, красиво покрашено, как у людей, а Мари насажает цветов, и у них, если хотите знать, будет даже фонтан и посыпанная гравием дорожка.

Все это было давно. Когда Пьер Пенье впервые застал в супружеской постели Мари с мужчиной… То был застрявший в деревне плетельщик соломенных стульев… Но, в конце концов, Пьер покорился, поняв, что все напрасно: ни криком, ни угрозами, ни ножом, ни кулаками невозможно было унять ненасытную тягу Мари к мужчинам. Пьер стал уходить спать в лес и пьянствовал напропалую. Однажды он ворвался к Мари и заявил, что решил развестись с ней. Развестись? Что это значит? Расторгнуть брак? Мари не возражала, она никогда не стремилась к замужеству, пожалуйста… И они развелись, к изумлению всей деревни, где такого еще не видывали. После чего Пьер Пенье вернулся к Мари, продолжал трудиться на отведенной им земле, приносил ей деньги, которые зарабатывал то как дровосек, то как сборщик свеклы. Но у него было свое представление о чести: он не хотел, чтобы незаконные дети Мари носили его имя.

Что касается двух старших – он их в свое время усыновил, что сделано, то сделано. Это было с его стороны благородно. Теперь же он стал обманутым мужем. Словом, Франсина и Мартина носили имя Пенье, а все последующие дети были Вененами, как мать. Тем не менее, Пьер Пенье считался отцом всех ребятишек. Когда он появлялся, они ходили по струнке, этого требовала мать – дети обязаны уважать своего отца. Что же до остального… Мари привлекала мужчин со всей округи радиусом в пятьдесят километров.