Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

Первым, кто попался Хандке под руку, был Вестхоф.

— Эй ты! — крикнул Хандке.

Вестхоф остановился.

— Ты почему не в бараке?

— Я иду в уборную.

— Ты сам — уборная. А ну иди сюда!

Вестхоф подошел ближе. Туман и темнота мешали ему как следует рассмотреть лицо Хандке.

— Как тебя зовут?

— Вестхоф.

Хандке покачнулся.

— Тебя зовут не Вестхоф. Тебя зовут вонючая жидовская морда. Как тебя зовут?

— Я не еврей.

— Что? — Хандке ударил его в лицо. — Из какого блока?

— Из двадцать второго.

— Этого еще не хватало! Из моего собственного! Сукин сын! Секция?

— Секция «Г».

Вестхоф не бросился на землю. Он остался стоять. Хандке сделал шаг в его сторону. Вестхоф, увидев теперь отчетливо его лицо, хотел было бежать, но Хандке успел пнуть его ногой в берцовую кость. Будучи старостой блока, он был довольно упитан и, конечно, сильнее любого из обитателей Малого лагеря. Вестхоф упал, и Хандке ударил его ногой в грудь.

— Лечь, я сказал! Жид пархатый!

Вестхоф лег на живот.

— Секция «Г» — выходи строиться! — заорал Хандке.

Скелеты высыпали на улицу. Они уже знали, что будет дальше. Кого-то из них изобьют. Каждый раз, когда Хандке напивался, дело кончалось экзекуцией.

— Это все? — пролепетал Хандке. — Деж…дежурный!

— Так точно! — ответил Бергер.

Хандке постоял несколько мгновений, вперив мутный взгляд в размытые туманом шеренги заключенных. Бухер и 509-й тоже стояли в строю. Они уже постепенно начинали вставать и двигаться. Агасфера не было. Он остался в бараке с «овчаркой». Если бы Хандке заметил его отсутствие, Бергер доложил бы, что он умер. Но Хандке был пьян. Впрочем, он и трезвым толком не знал, что у него делается в бараке. Он не любил заходить внутрь, боясь дизентерии и тифа.

— Кто здесь еще отказывается выполнять… мо… мои приказания? — наконец, грозно спросил он. — Жи… жидовские хари!

Никто не отвечал.

— Стоять… см… смирна! как ку… культурные люди!

Они стояли по стойке «смирно». Хандке продолжал таращиться на них. Потом тяжело повернулся и молча принялся пинать лежавшего на земле Вестхофа. Тот закрыл голову руками. В наступившей тишине были слышны только глухие удары сапог по ребрам Вестхофа. 509-й почувствовал, как весь напрягся стоявший рядом с ним Бухер. Он схватил и крепко сжал его запястье. Бухер попытался вырвать руку, но 509-й не отпускал ее. Хандке с тупым усердием продолжал пинать Вестхофа. Наконец, он устал и в завершение прыгнул несколько раз Вестхофу на спину. Тот не шевелился. Хандке повернулся к строю. Лицо его заливал пот.

— Жиды! — сказал он, тяжело дыша. — Вас нужно давить, как вшей, понятно?.. Кто вы? Отвечайте!

— Жиды, — ответил за всех 509-й.

Хандке одобрительно кивнул и несколько секунд глубокомысленно смотрел в землю. Потом молча повернулся и потопал к забору, отделявшему женские бараки от Малого лагеря. Он остановился перед забором; было слышно, как он сопит. Раньше он был наборщиком в типографии и попал в лагерь за изнасилование. Год назад его назначили старостой блока. Через несколько минут он вернулся на дорожку и, не обращая никакого внимания на стоявших в строю подчиненных, пошел прочь.

Бергер с Карелом перевернули Вестхофа на спину. Он был без сознания.

— Он, наверное, переломал ему ребра? — спросил Бухер.

— Он попал ему по голове, — ответил Карел. — Я видел.

— Ну что, отнесем его в барак?

— Нет, — сказал Бергер. — пусть пока побудет здесь. Здесь лучше. Внутри слишком тесно. У нас еще есть вода?

Кто-то принес консервную банку с водой. Бергер расстегнул куртку Вестхофа.

— Может, все-таки лучше занести его внутрь? — предложил Бухер. — Эта сволочь еще может вернуться.

— Он больше не придет. Я его знаю. Он уже выпустил пар.

Из-за угла барака вынырнул Лебенталь.

— Что, мертв?..

— Нет. Пока нет.

— Он пинал его ногами, — прибавил Бергер. — обычно ему хватало кулаков. Наверное, ему сегодня перепало шнапсу больше, чем обычно.

— Я принес еду, — сообщил Лебенталь, придерживая рукой спрятанный под курткой товар.

— Тише! Ты что, хочешь, чтобы весь барак услышал? Что у тебя?

— Мясо, — послушно перешел на шепот Лебенталь. — За коронку.

— Мясо?

— Да. Много мяса. И хлеб. — Про зайца он ничего не сказал. У него пропало желание после того, что случилось. Он взглянул на неподвижное тело Вестхофа, рядом с которым сидел на корточках Бергер. — Может, он потом съест немного мяса? Оно вареное.

Туман становился все гуще. Бухер стоял у забора из двух рядов колючей проволоки, который отделял Малый лагерь от женских бараков.