Оскар Лутс - Весна

– Цуцик, цуцик! Куть-куть-куть!

Но цуцика нигде не было.

Потом собачонку все же нашли на кровати учителя под подушкой: она спала безмятежным сном, укрывшись здесь от всех мирских тревог.

Когда Тоотс ушел, Лаур снова обратился к Арно.

– Ну так как же, Арно? Ты ведь обещал мне рассказать, чем ты расстроен. Знаешь, что бы там ни было, не бойся ничего. Смотри на меня как на друга, которому можно поведать все свои горести. Я не стану тебя наказывать или бранить, об этом даже и не думай. Ну, будь хорошим мальчиком, расскажи!

Арно все еще медлил с ответом, но продолжалось это недолго – вскоре он заговорил; доброе слово и вражью силу ломит. Да и почему бы ему не рассказать все своему учителю? Ведь тот всегда был так ласков и приветлив с ним. Потом Арно и сам удивлялся, как ему сразу не пришло в голову пойти к учителю. К кистеру он теперь ни за что не пошел бы.

– Я хотел про плот сказать… Тот самый плот, что в реке потопили… это не Либле его потопил.

Первые слова он произнес запинаясь, но с каждой минутой все элыпе смелел и речь его становилась более складной.

– Плот? Откуда ты знаешь, что не Либле его потопил? – спросил Лаур.

– Я знаю… Я пришел сказать, что… что… я тогда соврал, будто мы с Тыниссоном вместе ушли домой. В ту субботу, когда мы оставались здесь вдвоем… Плот потопил…

Тут речь Арно оборвалась. Ему было страшно выдавать товарища.

– Как, как? Я не понимаю, что ты хочешь сказать, Арно. Что такое ты соврал и кто потопил плот? Говори яснее, не бойся, – поддержал его учитель, видя, что Арно снова стал запинаться.

– Я соврал, будто мы вместе домой пошли. Когда я ушел, Тыниссон еще оставался здесь.

– Ну хорошо, ты соврал, но разве это такая уж большая беда? Так… неужели ты хочешь сказать, что это Тыниссон потопил плот? Неужели это Тыниссон?

– Да, Тыниссон. – Арно низко опустил голову. У него было сейчас такое лицо, будто он признался в собственной вине. Глаза его снова наполнились слезами, он готов был расплакаться.

Учитель с минуту удивленно смотрел на своего ученика, потом тем же дружеским тоном:

– Откуда ты это знаешь, Арно?

– Мне Тыниссон сказал.

– Так. А говорил он тебе, зачем он это сделал? Или погоди… Тыниссон уже ушел домой?

– Нет. Тыниссон в классной. Он, наверно, меня ждет.

– Ты хотел сказать обо всем этом кистеру? И сказал уже?

– Нет.

– Почему?

– Духу не хватило. Страшно стало.

– Ага, теперь я понимаю – когда ты попался мне навстречу, ты от дверей кистерского кабинета. А туда ты не заходил?

– Нет.

– Хорошо. Но прежде всего успокойся, Арно. Не плачь, слезами не поможешь. Лучше расскажи мне все по порядку, тогда посмотрим, может быть, придумаем, как это дело уладить.

– Теперь нас с Тыниссоном выгонят из школы.

– Да ну тебя, глупенький! Кто тебе сказал, что вас выгонят? Как вообще могла тебе в голову прийти такая мысль?

– Я так подумал.

Учитель на минуту призадумался, затем встал и открыл дверь в классную. Остановившись в дверях, он спросил:

– Тыниссон еще здесь? – Но тут же, увидев Тыниссона, сказал: – Ага… поди-ка сюда, Тыниссон! Тыниссон вошел и стал у дверей. Учитель пристально посмотрел на него, потом начал:

– Слушай, Тыниссон, скажешь ли ты мне всю правду, если я тебя кое о чем спрошу?

– Скажу, – глухо, но решительно ответил тот.

– Хорошо. Подойди поближе, садись на этот вот стул и поговорим. Так. Это ты потопил плот мальчиков с церковной мызы?

– Я.

Краснощекий Тыниссон покраснел еще сильнее и опустил глаза. Видно было, что, сидя здесь, он чувствует себя очень неловко. Он все время ерзал на стуле и уселся, наконец, на самый краешек.

– Почему ты это сделал?

Молчание. Ни звука. Учитель взял со стола разрезной ножик и стал его сгибать между пальцами, словно хотел проверить его прочность. В то же время он не спускал глаз с Тыниссона.

– Почему ты молчишь? Ты же обещал ответить на мой вопрос и сказать правду. Скажи, почему ты это сделал?

– А чего они к нам во двор лезут драться? – ответил наконец Тыниссон, вертя пуговицу своей куртки.

– Вот как? Значит, ты хотел им отомстить. Мстить вообще нехорошо, но пусть будет так. А скажи, Тыниссон, почему ты отпирался, когда тебя спросили, не ты ли это сделал?

Лаур на мгновение задумался, потом спросил снова:

– Отчего ты не пришел сам и не сказал, что виноват ты, когда узнал, что звонаря увольняют с работы? Неужели тебя совсем не мучила совесть, что из-за тебя другой теряет место?