Маркиз Сад - Занимательные истории, новеллы и фаблио

– Да услышит вас Бог, доктор, – отвечает плутовка, – согласитесь, как тяжко вот уже две недели считаться женой, оставаясь при этом в девицах.

– Несравненная, – говорит президент, – не все же ночи бывает несварение желудка, не все же ночи потребность мочиться опрокидывает супруга с кровати, и, в надежде упасть в объятия красавицы, не будешь же бесконечно низвергаться в хлев к свиньям.

– Что ж, посмотрим, – говорит юная Тероз, испуская тяжелый вздох, – увидим, сударь, но все же, если бы вы любили меня так, как я люблю вас, все эти несчастья, наверное, с вами бы не приключились.

Ужин прошел очень весело. Маркиза была мила и остра на язык. Она побилась об заклад со своим мужем в пользу успехов зятя, и все разошлись. Вечерний туалет проходил в спешке. Мадемуазель де Тероз умоляет мужа из уважения к ее стыдливости смириться с полным отсутствием света в спальне. Тот уже столько страдал, что не может ни в чем ей отказать и соглашается на то, чего от него хотят. Укладываются в кровать. Никаких осложнений. Неутомимый президент одерживает победу. Наконец срывает – либо полагает, что срывает, – сей заветный цветок, коим, по некоей необъяснимой глупости, принято так дорожить. Пять раз подряд он был увенчан лаврами любви. С наступлением дня раскрываются окна. Проникающие в спальню солнечные лучи наконец предоставляют взорам победителя ту, что недавно принесла себя ему в жертву... Боже правый!.. Что с ним стало, когда он обнаруживает вместо своей жены старую негритянку, чья черная уродливая фигура заменяла нежные прелести, обладателем которых он себя уже почитал! Он отскакивает, вопит, что его околдовали. Тут приходит его жена собственной персоной и, застав его с этим порождением Тенара, с горечью спрашивает, что она ему сделала и за что оказалась столь безжалостно обманутой.

– Но, сударыня, разве не с вами я вчера...

– Сударь, я сгораю от стыда и унижения. Вы никак не можете упрекнуть меня в недостатке покорности. Вы увидели эту женщину рядом со мной, грубо меня оттолкнули, схватили ее и бросили на то место в кровати, что предназначалось для меня. Я ушла в смущении, найдя облегчение в слезах.

– Скажите, ангел мой, вы вполне уверены в истинности фактов, на которые ссылаетесь?

– Чудовище, он желает снова надругаться надо мной! И это после всех оскорблений и издевательств, доставшихся мне в награду, и тогда, когда я так нуждаюсь в утешении... Скорее сюда, сестра моя, пусть все полюбуются, какому недостойному человеку я принесена в жертву... Вот она, вот она, моя безобразная соперница, – вскричала лишенная своих законных прав молодая супруга, проливая потоки слез, – прямо на моих глазах он осмеливается лежать в ее объятиях! О друзья мои, – причитала мадемуазель де Тероз в отчаянии, собрав присутствующих вокруг себя, – помогите, подскажите, как обуздать этого клятвопреступника? Неужели я, так его обожавшая, заслужила подобное к себе отношение?

Невозможно представить себе ничего более забавного, чем лицо Фонтани, слушающего эти удивительные речи. Он бросал оторопелые взгляды на негритянку, затем переводил их на юную супругу, рассматривал ее с каким-то бессмысленным выражением, будто на самом деле его рассудок был потревожен. По какой-то роковой случайности, с тех пор как президент находился в Оленкуре, он стал доверять Ла Бри, своему маскировавшемуся сопернику, которого ему следовало опасаться более, чем кого бы то ни было среди всех живущих здесь лиц. Он его подзывает и обращается к нему:

– Друг мой, вы всегда казались мне весьма рассудительным малым; вы доставите мне удовольствие, если скажете, действительно ли вы полагаете, что у меня что-то не в порядке с головой.

– По правде говоря, господин президент, – отвечает ему Ла Бри с грустным и сконфуженным видом, – я никогда не отважился бы это сказать вам, но, поскольку вы удостаиваете меня чести и интересуетесь моим мнением, не стану скрывать, что после вашего падения в хлев со свиньями мысли, исходящие из вашего мозга, утратили былую чистоту. Пусть вас это не тревожит, сударь. Пользующий вас врач – один из крупнейших специалистов в этой области. Знаете, у нас здесь в поместье маркиза был один судья. Он помешался до такой степени, что не осталось в нашей местности ни одного юного распутника, против которого, едва тот позабавится с девицей, этот сутяга тотчас не затевал бы уголовный процесс, причем с постановлением, приговором и высылкой – словом, со всеми низостями, что всегда найдутся в арсенале у этих негодяев. И вот, сударь, наш доктор, этот человек обширных познаний, что уже имел честь назначить вам восемнадцать кровопусканий и тридцать два клистира, вернул ему голову такой здоровой, словно тот никогда прежде не судействовал. Но прислушайтесь, – продолжал Ла Бри, оборачиваясь на шум шагов, – поистине, стоит о нем заговорить, и он легок на помине, вот он, собственной персоной.