Лесли Хартли - По найму

— Ты всегда все знаешь! — буркнул он, усаживаясь в машину вслед за ней.

— Да у вас, оказывается, новая машина! — весело воскликнула Констанция. — Стеклянная перегородка! В старой такой не было. Как здорово! Ну теперь уж мы всласть посекретничаем.

Хьюи не сказал ни слова.

Перегородка была по-прежнему раздвинута. Ледбиттер честно собирался закрыть ее, чтобы посторонние голоса не отвлекали его; ему так хотелось оказаться наедине с машиной, насладиться тем безмолвным диалогом, который был для него содержательней любой самой интересной беседы. Но теперь его разобрало любопытство: что же все-таки произошло? Чтобы не закрывать перегородку, он повернулся назад и спросил:

— Куда теперь, сэр?

— Даже не знаю, — отозвался Хьюи. — Пожалуй, снова в Ричмонд. Ты ничего не имеешь против, краса и гордость Ричмонда? — обратился он к Констанции.

— Куда прикажешь, — отозвалась Констанция, несколько опешившая от его тона.

— Стало быть, в Ричмонд, — скомандовал Хьюи. — Как в прошлый раз.

Ледбиттер сделал движение, как бы закрывая перегородку, но оставил крошечную щелочку, незаметную в темноте.

Некоторое время в машине царило молчание, которое никто не хотел нарушать. Наконец Констанция сказала:

— Может быть, нам не следовало сегодня встречаться?

— Может быть, — отозвался Хьюи.

— Но, милый, это была твоя идея, хотя мне показалось, что в подобных обстоятельствах...

— Я слушаю.

— Это было бы неблагоразумно.

— Но я проявил упрямство, ты это хочешь сказать?

— Милый, у тебя такой грустный голос, — сказала Констанция. — Я понимала, что сегодня веселья не будет. По крайней мере, для меня. Да и для тебя, пожалуй, тоже. Во всяком случае, праздновать нам нечего, но раз ты так хотел, я пришла, чтобы... показать... показать...

— Говори же, — буркнул Хьюи.

— Чтобы показать, что между нами все остается по-прежнему.

— Боюсь только, — вздохнул Хьюи, — что теперь кое-что все-таки изменится — по крайней мере, мне так кажется.

— Почему? — испуганно вскрикнула Констанция. — Что случилось?

— Заткнись, идиотка, — прошипел Хьюи. — Он услышит.

— Нет, нет, не услышит: он задвинул стекло. Прошу тебя, Хьюи, скажи мне, в чем дело. Если тебе кажется, что мы не должны... оставаться в прежних отношениях, ну что ж, я все прекрасно понимаю. Ты ведь помнишь, я говорила, что, когда ты женишься, кому-то из нас не захочется продолжать по-старому...

— Но тогда ты, кажется, ничего против этого не имела, — сказал Хьюи. — Или я ошибаюсь?

— Нет, нет...

— Ты согласилась, что моя женитьба на Эрнестине не должна ничего изменить в наших отношениях?

— Ну в общем-то, да.

— Так что же, — вдруг спросил он, — заставило тебя передумать?

Наступила пауза, потом заговорила Констанция — голос у нее был смущенный и обиженный.

— Я все-таки не понимаю, что ты хочешь сказать. Я ничего не передумала. Может быть, это ты изменил свою точку зрения?

— Ну что ж, будем считать, что так.

— Ради Бога, не говори со мной таким тоном. Я ни в чем не виновата. Я очень боялась, что наступит день, когда наши отношения станут тебе в тягость.

— Что ты имеешь в виду?

— Твою женитьбу, милый Хьюи, а что?

— А то, что никакой женитьбы не будет!

— Не будет? — Несмотря на крайнее замешательство, в голосе Констанции послышались облегчение и слабая надежда.

— Нет, — сказал Хьюи. — Женитьба отменяется. А знаешь почему?

— Понятия не имею, — сказала Констанция, невольно защищаясь от прозвучавшего в его голосе обвинения.

— Кто-то послал Эрнестине анонимное письмо.

— Про нас с тобой?

— Имена там не назывались. Было лишь сказано, что у меня есть любовница и что я собираюсь содержать ее на деньги Эрнестины.

— Она показала тебе письмо?

— Нет, только прочитала.

— Ну и что она сказала?

— Я уже говорил: что не может выйти за меня замуж.

— Но ты объяснил ей, что все это неправда?

— Конечно. Но она так разволновалась, что не обратила на мои слова никакого внимания.

Он произнес это не столько с грустью, сколько с досадой, Констанция немного помолчала, а потом сказала:

— Господи, какой кошмар!

— Да уж, приятного мало.

— Еще бы. Все это просто ужасно. — Только сейчас смысл случившегося дошел до сознания Констанции. — Ужасно и для тебя, и для нее. Я прямо не могу прийти в себя. У меня в голове все перемешалось. Бедный, бедный Хьюи. Ты ведь очень привык к ней, может быть, даже любил ее — я ведь не знаю...

— Какая разница, любил или не любил, — сказал Хьюи.