Владимир Билль-Белоцерковский - Старый Чили

– Чили, друг, останься. Нельзя же так! Ведь это твой последний рейс… Ведь ты мечтаешь об отдыхе. Подумай, что ты делаешь, Чили! – умолял я его со слезами на глазах.

– Скажи мне, – произнес он тихо, – мог бы ты жить рядом с падалью?

– Нет… не мог бы… но…

– «Но» тут ни при чем, – прервал он меня. – Будь здоров.

– Тогда я пойду с гобой.

– Ни в коем случае! Я иду не в гостиницу. Ну, прощай! Еще раз! Будь хорошим парнем. Гуд-бай!

Он еще раз крепко пожал мне руку и с мешком на плечах ушел в темноту.

История с сапогами сильно взволновала нас. Что может быть оскорбительнее для честного человека, чем подозрение в краже? О, если бы нам в руки попался вор!

В порту вахты отменены, и потому в кубрике было очень шумно. Вдоволь наругавшись, мы полезли на койки спать. Хоть койка и не ахти какая роскошь, но Чили лишился и ее. Где Чили сейчас, бедняга?!

Я долго ворочался, прежде чем заснуть. Сон мой был короток. Чьи-то шумные шаги, гулко отдаваясь по железной палубе, разбухли меня. «Дейчланд, Дейчланд юбер аллес!» – Это, конечно, Ганс. Вот его красная наглая рожа. Стоя в дверях, он вытянулся и, задрав голову, гаркнул:

– Спать!

В ответ заскрипели койки, и общий крик негодования потряс воздух и качнул висячую лампу:

– Заткнись, гадина! Заткнись!

Ганс поперхнулся и ошалело вытаращил глаза.

– Еще один звук, и ты потеряешь все зубы.

– Подойди-ка поближе, я те в рожу плюну!

Выкрики неслись со всех коек. Ганс притих и, насупив брови, стал стаскивать сапоги.

– Ребята! Ребята! А ведь у него на ногах сапоги Чили, – вскрикнул ирландец, матрос второй вахты.

– Сапоги?!

Как по команде, мы все вывалились из своих коек и угрожающе обступили немца.

– В чем дело? Сапог не видали? – удивленно спросил он.

Начался перекрестный допрос:

– Где ты взял сапоги?

– У Чили одолжил, – последовал ответ.

– Но он не знал об этом.

– А я сам взял.

– Без спроса?

– Я спешил на берег, а Чили куда-то запропастился.

– Да как ты смел сам взять?

– Я был уверен, что Чили не будет возражать.

– А может быть, ему самому понадобились бы новые сапоги?

– Для чего? Щегольнуть перед девочками? Куда ему? Стар он.

Ганс скорчил похабную рожу.

– А известно ли тебе, – продолжался допрос, – что Чили решил, что его сапоги украли, и он навсегда ушел с судна?

– Почему?

– Чтобы не находиться в одном кубрике с вором.

– Ну и дурак! Что еще можно сказать? Дурак, и ничего больше.

Проклятья потрясли кубрик.

– Бей! – крикнул Карл, разбивая о голову Ганса бутылку с уксусом.

Фуражка предохранила голову от осколков, но Ганс побледнел и покачнулся. Он кинулся к – выходу, но ему загородили дорогу. Его глаза забегали тоскливо, как у пойманного волка. Кайзеровские усы торчали смешно и жалко.

– Стой! – крикнул я во весь голос. – Тихо!

Все стихли.

– Слушай ты, «юбер-аллес», если ты желаешь сохранить в целости свои почки, селезенки и ребра, пойди и отыщи Чили и верни его на судно.

– Правильно! Ол-райт! – закричали матросы.

– Хорошо! – охотно согласился Ганс. – Завтра я его поищу.

– Нет, завтра будет поздно. Завтра судно уйдет в море.

– Но где же я буду искать его ночью? – В ночлежках, парках, – подсказал ирландец.

– А если я его не найду?

– Тогда останешься на берегу, – запальчиво крикнул Карл.

– А мои вещи?

– На всякий случай захвати их с собой.

– А жалованье?! Жалованье за три месяца!

– Все это ты получишь, если вернешь Чили, – сказал я.

– Потерять трехмесячное жалованье из-за пары сапог? Не могу…

– Чили из-за тебя больше потерял.

– Пойдешь ты или нет?! – закричал нетерпеливо Карл. – В последний раз тебя спрашивают!

– А если я не пойду? – тревожно спросил Ганс.

– Тогда клянемся, что в море мы тебя живьем съедим, – сказал Карл и поднял руку в знак клятвы. Мы последовали его примеру.

Ганс подошел к койке и медленно стал собирать свои вещи.

– Торопись, торопись! Время идет!

– Дай-ка я тебе помогу, – предложил ирландец.

В несколько минут мешок был собран.

– А теперь марш!

Не глядя на нас, Ганс взвалил мешок на плечи и вышел на палубу.

Убраны трапы и сходни. Грохочет выбираемый якорь. С мостика доносится отрывистая команда. Раздается последний ревущий гудок. Пароход уходит в открытое море. На палубе два новых чернолицых матроса-араба. Они заменили Чили и Ганса. Прощай, Чили!..

«Барбара-Кост» – варварский берег.