Оскар Лутс - Лето

– Оставим этот разговор, – говорит она резко. – К чему толковать об этих скучных вещах. У каждого своя дорога. Расскажи мне лучше, что нового в городе, там, конечно, жизнь куда интереснее, чем в деревне.

– В городе тоже ничего особенного. Леста просил кланяться всем знакомым, а значит, и тебе. Вот почти и все. Сам он тоже собирается ненадолго приехать в деревню отдохнуть.

– Вот как. Да-а… Мне Тоотс говорил, будто он стал писателем. Это правда.

– Правда. Его книга сейчас печатается.

– Смешно! Леста – писатель! Никогда бы не поверила, скорее уж ты мог стать писателем.

– Почему?

– Ты уже в школьные годы любил фантазировать.

– А! – машет рукой Арно. – Из меня ничего не выйдет.

– Как так? – удивляется девушка. Она хочет еще что-то сказать, но вдруг начинает прислушиваться. За дверью кто-то кашляет, затем слышен робкий стук. – Да, войдите.

В приоткрытую дверь просовывается рыжая голова Кийра.

– Входите, входите! – повторяет Тээле.

– Нет… Я… – попискивает с порога Кийр. – Я… я боюсь помешать. Я… заглянул лишь на минутку. Здравствуйте! Мне нужно тебе… вам… что-то сказать. Не знал, что здесь чужие.

– Проходите. Здесь нет чужих. Вы же знакомы с Тали.

– Знаком, конечно, – бормочет портной, теребя в руках свою узкополую шляпу.

– Так входите и садитесь, не разыгрывайте комедию.

Рыжеволосый делает еще несколько шагов и присаживается на краешек ближайшего стула.

– Ну, что слышно хорошего? – спрашивает Тээле.

– Ничего. Жара страшная.

– У Тоотса были?

– Что? – пугается Жорж. – Ах, у Тоотса? Нет, не был еще.

– А почему?

– Не… не было времени. Потому я и пришел сюда… может быть, вы сами поговорите с Тоотсом об этом деле… Я не хочу туда идти. Может быть, лучше, если бы вы сходили…

– Я? И не подумаю идти к Тоотсу! Это дело ваше – пойти или не пойти. Вы же не маленький мальчик, которого надо взять за ручку и отвести в школу. Нет, Кийр, свои дела решайте сами, у вас достаточно для этого предприимчивости и энергии.

– Да, но…

Однако хозяйской дочке надоедает нытье жениха. Она поворачивается к Тали и заводит речь совсем о другом, рассказывает о барышне Эрнья, об Имелике, о том, как, однажды в погожий воскресный день все они были в гостях у кистера. Арно, вероятно, пробудет здесь до осени? Вот теперь их компания станет больше, можно веселее проводить время. Правда?

– Да, – отвечает Арно. – Я тут побуду немного.

Когда Тали собирается уходить, Кийр быстро вскакивает с места.

– Я тоже пойду. Мне нужно с тобой поговорить. – И, обращаясь к Тээле, добавляет запинаясь: – Завтра… я снова приду сюда, тогда и весточку вам принесу.

– Какую весточку?

– Да нет… Так просто… я… мне хотелось вам что-то сказать,

– Удивительно! Вечно вам нужно всем что-то сказать, со всеми нужно поговорить, и так ничего и не говорите. Что это вы чешетесь?

– Да нет, как это чешусь? Завтра принесу весточку. Затем оба школьных товарища покидают горницу хутора Рая так же тихо, как и появились. Тээле продолжает стоять посреди комнаты и в раздумье смотрит прямо перед собой. Красивые брови ее хмурятся, в уголках рта залегают горькие морщинки. Она резко срывает с цветка листок и раздирает его на мелкие кусочки. Затем озирается вокруг, словно ищет, что бы еще разорвать. Взглянув в окно, она видит, как школьные товарищи медленно шагают по проселку к шоссейной дороге. Один из них, к которому она совсем равнодушна, завтра вернется сюда и снова «принесет свою весточку», а другой, которого она так ждала, да и сейчас еще ждет, может быть, никогда больше не вернется; сегодня она сама отпугнула его своими безрассудными речами. Какая опрометчивость с ее стороны, какая глупость! Разве так отвоевывают потерянные сердца?

Нет, она не может больше оставаться в бездействии. Она должна наказать самое себя и в то же время отомстить тому, другому. Тээле быстро выходит в другую комнату, возвращается оттуда с фотографией и пачкой писем и рвет их на мелкие клочки, держа высоко перед окном: ей словно хочется, чтобы удаляющийся по дороге юноша видел ее поступок. Так будет порвана всякая связь с прошлым. Пусть все идет прахом. Все, что когда-то было дорого и мило. Смотри! Смотри, Арно! Вот она, твоя фотография, и твои лживые письма… На полу, в пыли. Ты сам этого хотел.

Девушка отбрасывает ногой клочки бумаги и в гневе произносит слова, которые должны остаться здесь, в этих стенах, слова, которых никто не должен слышать. Потом взгляд ее падает на обрывок письма, где можно разглядеть удивительные слова, кусочек фразы, шутливой, но в то же время такой ласковой, что Тээле невольно тянется поглядеть поближе. Да, так писал он когда-то… Но такие слова встречаются и на других листочках, она ясно помнит. Верно, они есть и еще где-то, надо только поискать. Девушка наклоняется еще ниже к листочкам, разглядывает, нежно касается их руками, как ребенок, сломавший любимую игрушку, и чувствует, как глаза ее вдруг застилает пелена, как сливаются все слова и фразы…